– Алан, посмотри на меня, – приказала ему Рейчел. – Двигайся дальше, не цепляйся за то, что было.
– Не могу, Рейч. Я прожил всего неделю без неё, и если так будет продолжаться и дальше, я этого не вынесу. Я хочу вернуть Лили.
– Что ты такое говоришь?! Очнись! Никакая она не Лили. Ты даже не знаешь её настоящего имени.
– Мне всё равно, как её зовут. Помоги мне вернуть эту девушку.
– Лучше я помогу тебе вернуть себя, – Рейчел наклонилась к Алану и, плотно прижавшись к внезапно напрягшемуся телу, с силой впилась поцелуем в губы мужчины…
С тех пор, как Алан вернулся в свою квартиру, прошёл месяц. Это как будто был вовсе не месяц, а долгий год тоски по Лили. После разрыва с ней круг общения писателя сузился, главным образом потому, что Алан вычеркнул из своей жизни Рейчел. Оказалось, что она давно испытывала к писателю романтические чувства и надеялась, что он ответит ей тем же. Рейчел сказала, что была счастлива просто находиться рядом с Аланом все эти годы. “Стать частицей этой пленительной красоты, разве не этого мы хотим, общаясь с людьми, обладающими талантом и природным обаянием?” – спросила она.
Алан не смог ответить ей взаимностью. Прикосновение чужого женского тела и незнакомых губ было Алану неприятно. Почему-то ему казалось, что этим он предаст Лили, ту самую Лили, которая предавала его с самого первого момента их встречи.
Писатель продолжал работать над книгой, несмотря на то, что считал это бесполезным занятием. Вычёркивая особенно романтические моменты романа, он заменял их сценами тоски и одиночества персонажей, получая от этого удовольствие. Он знал, что в издательстве все уже устали от его выходок, но, памятуя об успехе его предыдущих книг, а, может, из сочувствия к расторгнутой помолвке, они продолжали закрывать глаза на несоблюдение Россом сроков сдачи романа. Однако Алану было всё равно. Он сообщил им, что внесёт значительные поправки в свою книгу, и, когда она будет готова, пришлёт окончательный вариант.
В один из тоскливых осенних вечеров Алан сидел за компьютером и делал правки в романе, когда послышался звук открывающейся двери. Писатель замер. “Неужели она вернулась?” Алан спиной почувствовал лёгкий женский шаг и повернулся посмотреть на пришедшую девушку. Было темно, поэтому он с трудом отличал очертания знакомых предметов и контуры женского тела. Минуту женская тень играла с освещением комнаты, свободно по ней перемещаясь и ступая только на те участки помещения, на которые не падал лунный свет. Внезапно девушке надоела её собственная игра, и она вышла из тени. Её искаженное злобной гримасой лицо осветил лунный свет. Писатель в испуге отпрянул, на мгновение потеряв дар речи: перед ним стояла живая Нора Одли.
– Это невозможно… – он не верил своим глазам. – Нора? Ты жива?
– Физически я живее всех живых, но вот внутри уже давно мертва, – в её голосе звучала наигранно-издевательская интонация. Она поднесла руку к сердцу и произнесла:
– С тех пор, как в моей утробе поселилась смерть, здесь пустота.
Алан не понимал, о чем идёт речь и что вообще происходит, и изумлённо взирал на ночную гостью.
– Как ты сюда попала?
– Прямиком из мира мёртвых, – она громко рассмеялась. – А что, есть другой путь?
– Есть, – до Алана начало доходить. – Есть множество способов оказаться здесь, если ты никогда не попадала в мир мёртвых.
– Разве?
– Не было никакого самоубийства или убийства. Ты была жива всё это время и морочила всем голову, но зачем ты так с нами поступила? К чему эта игра в смерть?
– Ты действительно хочешь знать?
– Ты тайком пробралась в мою квартиру, ведёшь себя очень странно… конечно, я хочу знать, что происходит и почему ты сымитировала своё самоубийство. Представь, сколько страданий ты причинила окружающим тебя людям своей “смертью”.
– Ладно, ты захотел узнать правду, а ведь мог отказаться, и жил бы тогда спокойно всю оставшуюся жизнь. У тебя был выбор, Алан, и ты выбрал путь правды. Постарайся не жалеть потом о выбранном пути. Он очень тернист, ведь правда об одном человеке вытаскивает на поверхность правду об остальных людях. Надеюсь, ты готов услышать несколько историй о том, как необдуманное действие одного человека ломает жизнь другим.
Алан кивнул, и Нора продолжила:
– Первая история, которую я расскажу, напрямую связана со мной. Вряд ли таких, как ты, когда-нибудь волновала жизнь кого-то вроде меня, но ты всё равно послушай. До того, как я создала журнал “Сияние”, я владела другим журналом. Он назывался “Жизнь за гранью”. Тогда мне, действительно, нравилось узнавать подробности из жизни талантливых и известных людей, и я часто брала у них интервью. В то время, о котором я сейчас говорю, многих интересовал разрыв между двумя популярными личностями – актрисой Джиной Картер и писателем Аланом Россом. Мне казалось, что я близко подобралась к причине их разрыва и раскопала правду, которую мне, кстати, спокойно и легко предоставил сам мистер Росс. Я и не подозревала, что Алан Росс сможет оболгать женщину ради того, чтобы спасти свою репутацию. Надо заметить, что, если бы этот случай и очернил его репутацию, женщины всё равно вешались бы на него стаями безвольных птиц, которые могут лететь куда угодно, но летят только к нему, а его романы раскупались бы всё так же огромными тиражами. Однако, здесь, надо полагать, было задето самолюбие своенравного мужчины. Хотя, может, ему вообще было наплевать на общественное мнение, и лгал он из скуки, – Алан начал припоминать, как выглядела Джина Картер, но, кроме того, как она смотрелась на экране, он о ней, об их романе, и уж тем более разрыве, ничего не помнил. Возможно, Нора была права, и ему тогда было наплевать на ту женщину и на общественное мнение. – Так вот, Росс солгал, а Джина Картер предъявила моему журналу невероятно большой иск. И что ты думаешь? Выиграла дело, а мой журнал был уничтожен.