Машина ехала медленно, то и дело останавливаясь в пробках. Ехали молча, разговаривать Ивану не хотелось. Водитель то включал радио, то напевал какой-то незамысловатый мотивчик. Раньше на поездку из Шереметьева до Смоленской требовалось значительно меньше времени. Они с отцом часто ездили встречать из дальних стран то маму с гастролей, то дядю с симпозиума, то другого дядю с выставки ювелирных изделий. Три брата Горчаковы были хорошо известны в Москве. Старший папин брат Глеб был физиком. Он так стремительно защитил обе диссертации, так быстро возглавил престижную физическую лабораторию в крупном закрытом институте, что дед, занятый проблемами младшего сына, как-то в разговоре с журналистом назвал Глеба младшим научным сотрудником и с удивлением узнал от того же журналиста, что его сын, оказывается, представлен к Государственной премии как руководитель крупного направления в ядерной физике. Младший брат Петр, по мнению всей родни, не удался. Он не то чтобы плохо учился в школе, но закончил ее не с золотой, а только с серебряной медалью. Да и ВУЗ выбрал какой-то невнятный. Дед страдал оттого, что не мог похвастаться младшим сыном так, как при случае хвастался старшими. Он все пытался повлиять на Петеньку, подсказать ему, чем надо заняться, чтобы не уронить чести фамилии, но тот вдруг после очередной успешной сессии бросил институт и поступил, страшно сказать, в ПТУ. В общем, Петр стал ювелиром. Сначала он сам делал из золота кольца и браслеты, потом организовал мастерскую, а в девяностых годах появилась сеть крупных мастерских и элитных ювелирных салонов сначала в Москве и Питере, а затем по всей стране и в дальнем зарубежье с названием «Горчаковъ». Самые знаменитые музыканты, олигархи, депутаты, просто состоятельные люди считали своим долгом отметиться в магазинах «Горчаковъ» заказами дорогих гарнитуров женам и любовницам. Петр стал богатым человеком, но не растерял своего простодушия и доброжелательного интереса к друзьям. Он поздно женился на своей школьной подруге Анечке, которая ждала его все годы, любила, верила в его талант и была ему опорой и поддержкой. Глядя на эту счастливую пару, люди удивлялись их непритязательной несветскости. Они не посещали модные тусовки, не «светились» на экранах телевизоров, а жили уединенно, строго. Анечка очень любила театр. Они ездили в Большой и Малый, в Сатиру, во МХАТ. Это было их почти единственным публичным развлечением. Больше всего супруги любили дачу и племянника Ванечку, которого, за неимением своих детей, считали сыном, баловали, как все родственники, и после смерти его родителей полностью опекали. Полгода тому назад Петра Ивановича и его жену убили. Иван приехал в Москву, чтобы вступить в права наследования.
К тому моменту, как Иван увидел свой дом, он успел основательно проголодаться. Очень долго въезжали во двор, почти ощупью подъехали к подъезду – столько машин. Въезд во двор был перегорожен – вот новость – шлагбаумом. Ивану пришлось выйти из машины и долго объяснять охраннику, что он тут живет, а пропуска у него нет, потому что его долго не было в стране. Наконец, Иван расплатился с Аркадием (ну и цены тут у вас!) и подошел к багажнику. Дамочка с заднего сидения открыла дверь и пересела на его место. Иван попрощался и, не оглядываясь, пошел в подъезд.
– Мужлан, – услышал он приговор, брошенный ему в спину. Почему-то сразу стало весело, Иван оглянулся и подмигнул отъезжающей «Волге», а в лифте засмеялся.
Квартира была убрана, пахло борщом, котлетами с гречневой кашей, на вешалке в прихожей висел его плащ, как будто и не было этих длинных месяцев разлуки с домом. Телефон зазвонил ровно в ту минуту, когда он зашел в комнату:
– Ваня, ты приехал? – смешнее вопроса придумать было нельзя. Конечно же, приехал, иначе кто бы взял трубку.
– Приехал, приехал.
– Еда в холодильнике и на плите. Пожалуйста, поешь.
– Лидка, привет, я тебе подарков привез кучу и лекарство Марии Геннадьевне.
– Вот спасибо! Когда увидимся?
– Завтра я не могу, целый день расписан по минутам, а…
– А послезавтра у тебя прием в посольстве, а послепослезавтра – раут в Кремле, знаем.
– Нет, завтра не могу, а послезавтра жду тебя часам к двум. Буду дарить подарки и интересоваться твоей жизнью.
– О-хо-хо, чего ей интересоваться, беспросветная моя личная жизнь, как собачья песня. Ладно, договорились.
Лидка была дочерью маминой, как теперь бы сказали, «кутюрье». Мама никогда не покупала платья в магазине, всегда заказывала у одной, проверенной, портнихи, которая шила для нее с удовольствием, благо фигура у мамы была отменная. Как-то портниха привела с собой, извиняясь, – не с кем оставить – дочку.