– А что ж ты трубку не брал? – спросил изумленный Алексей.
– Тут вопрос сложный. Я думал, что это звонит один человек, с которым мне не хотелось разговаривать. По логике вещей, это никто другой быть не мог, поэтому я и занимался самодеятельной криминалистикой, а на звонки внимания не обращал. А потом подошел посмотреть, кто же это мне названивает, и увидел посторонний номер. И ответил.
– Кто-то еще мог зайти в квартиру во время твоего отсутствия? Вспомни, как ты уезжал.
– Как я уезжал. Погоди, надо подумать. Значит, на другой день после похорон я был у нотариуса, вечером у… у одного человека, потом у Анатолия Голицына, который деньги дал на похороны. Я ему сразу всю сумму привез, взял у бухгалтера холдинга. Дома никого не было. Я Лидку тогда не успел задолго предупредить, что приеду, сказал ей об этом только накануне, и она съезжала вместе со своим бойфрендом прямо при мне. Я когда приехал, он еще в домашних шлепанцах ходил. Ну, она его очень быстро куда-то отправила, а со мной на кладбище поехала.
– Дверь в кабинет была закрыта?
– Да все в порядке было. Она обычно две комнаты занимает: спальню для гостей и малую гостиную, в других только уборку делает. А кабинет всегда закрыт. Так вот, насчет отъезда. Вечером я был один. Нет, погоди-ка. Приходил нотариус с завещанием, а с ним – юрист и начальник службы безопасности холдинга. Но их я принимал в этой гостиной, с роялем.
– Вы что-нибудь пили?
– Пили коньяк, но не из бара, а из моего кейса. Я привозил из Франции, то есть в дьюти фри купил в аэропорту. Больше посетителей у меня не было. Утром я рано в аэропорт уехал, машина была из МИДа, они же мне и билет организовали на самолет.
У Алексея уже звонил телефон, но он не хотел прерывать Ивана. Как только возникла пауза, он поднес трубку к уху. Звонили из криминалистической лаборатории, куда эксперт-криминалист срочно доставил две бутылки из бара Ивана.
– Товарищ майор, тут какой-то цианид, одного миллилитра хватит, чтобы слона свалить.
– Это точно?
– Точно, как в аптеке. Заключение сейчас напечатаю предварительное, после праздников – окончательное, с химической формулой и количеством до микрограммов.
– Спасибо.
– Служу Советскому Союзу, – бодро отрапортовал совсем молоденький, судя по голосу, эксперт.
– Ну вот и тебя чуть не отравили, – нарочито спокойно сказал Алексей, глядя прямо в глаза Ивану.
Непонятно было, испугался Иван или нет. Да, выдержку продемонстрировать ему удалось – ничто в лице не дрогнуло. Хотя, наверное, неприятно, что кто-то хочет тебя, родного, убить!
– Так, а сегодня ты на этой территории с кем встречался? – спросил Алексей, скорее для порядка, потому что времени, как он полагал, у Ивана для встреч не было.
Иван смутился.
– В общем, у меня была… То есть есть… Нет, была невеста, не невеста, а подружка, но не школьная, а подруга, – он выразительно повел глазами в сторону.
Алексей с удивлением наблюдал эти ужимки. Что он, мальчик, что ли? Или у него обет безбрачия? А, может быть, у него тайная жена в Париже?
– И она сегодня приходила, – продолжал Иван, – но пробыла недолго. Ногу подвернула, я повязку накладывал.
– Ты все ее передвижения по квартире контролировал?
– Нет, у меня все силы пропали после… постели. Она некоторое время сама по себе была.
– Какое время? Ты вообще время замечал?
– Я ничего не замечал, – угрюмо сказал Иван, – у меня женщины полгода не было. Я как с цепи сорвался.
– Значит, не замечал, – задумчиво сказал Алексей. – Вот что, драгоценный наш миллионер, давай вызывай охрану, сажай их перед дверью, и пусть стерегут. Прямо сейчас. Кстати, заявление напиши в прокуратуру обо всем, что случилось, с именами, фамилиями, адресами. И давай бодренько двигай в свою заграницу, чтобы завтра духу твоего в Москве не было.
– Завтра я не могу, иду в Большой театр на вечер памяти.
– Черт вас всех побери! – выругался Алексей. – Вся Москва, что ли, на этот вечер собирается?
– Вся, не вся, а я иду, это не обсуждается.
– Ну я понимаю Наталью Голицыну, это ее сестра, а ты тут при чем?
– Я ни при чем, но моя тетя Ольгу Трубецкую обожала, квартиру ей нашла рядом с собой, потом опекала ее сестру с ребенком, кстати, мать-одиночку. Так что я, получается, тоже «при чем». И пойду обязательно, хоть с охраной, хоть без.