Лодка опять дернулась. И вновь — мерзкий треск. Прямо под носом у оторопевшей женщины доска разлетелась в щепки. Новая пробоина оказалась раза в три больше первой. И в нее тут же радостно хлынула вода. Лодка моментально осела.
Оксана лихорадочно заработала черпаком, одновременно пытаясь осознать происходящее и сообразить, что же ей делать. Эту пробоину уже не заткнешь: шорты, которые оставались в качестве возможной пробки, просто вывалятся в дыру. Пока женщине удавалось вычерпывать воду чуть быстрее, чем та прибывала. Но нельзя же вечно оставаться здесь, посреди озера! Грести-то как? Стоит только на пару минут отложить черпак — и лодка затонет. А до ближайшего островка — метров пятьсот-шестьсот…
Плавала Оксана не очень-то хорошо. А если честно — почти не плавала. Так, гребла себе по-собачьи, умудряясь худо-бедно удерживаться на воде. А вот так, чтобы проплыть полкилометра в прохладной уже сентябрьской воде — это вряд ли!
Она почувствовала страх. И, чтобы приглушить его, еще быстрее заработала черпаком. Это помогло — из-под воды показалось днище.
Оксана бросила черпак и схватилась за весла. Так она еще никогда не гребла: лодка понеслась, будто катер, направляясь по прямой к ближайшему острову. Но, увы, замедляясь с каждой секундой, неумолимая вода заливала суденышко, делая его тяжелее.
Остановка. Опять — лихорадочное вычерпывание воды. Опять — черпак заскреб по днищу лодки. Опять — за весла и вперед!
Сколько же удалось проплыть? Оксана обернулась и чуть не завыла от досады: проклятый остров почти не приблизился! Женщина с удвоенной силой заработала веслами.
Вновь треск и толчок! В днище образовалась еще одна пробоина, шире, чем прежние. Лодка моментально на четверть заполнилась водой. И тут же — новый удар и новая дыра!
— Да что же это?! — прохрипела Оксана, внезапно потеряв голос от навалившегося ужаса.
Попыталась вычерпывать — да куда там! Лодка на глазах погружалась в равнодушное озеро, наполняясь прохладной осенней водой. Сжимая в руках бесполезный черпак, женщина тоскливо смотрела, как уходят вниз борта суденышка.
Когда они скрылись под водой, Оксана оглянулась на остров — такой далекий…
8 сентября, 12.35,
Кобельки, участковая больница
Он закрыл глаза и привычно потянулся другим своим взглядом к женщине. Та плыла в лодке посреди озера. Почти голая.
«Бесстыжая! — вздохнул Он про себя. — Все они — бесстыжие! Мало того, что делала такую мерзость с мужчиной, так еще и голышом по озеру раскатывает!»
В том, что женщина в лодке делала мерзость, Он не сомневался: иначе бы не забеременела. Он много раз слышал, какими грязными делами занимаются мужчины с женщинами для того, чтобы у них появились дети. А однажды даже удалось случайно увидеть, как все это происходит на самом деле. Потом долго, очень долго Его рвало на заднем дворе.
Странно, но тогда, после того как Его буквально вывернуло наизнанку от увиденного, вместе с отвращением накатило невероятное по силе желание немедленно, сейчас же, проделать то же самое. И проделал бы, если бы курносая дрянь, к которой Он подошел тогда с этой просьбой, не подняла Его на смех, обозвав «вонючим недоумком с кривым сучком». Смысл последних слов Он не понял, но, судя по хохоту окружающих, это было что-то обидное. Вот именно с того момента все они стали для Него «дрянью». Вернее — «дрянями». Мерзкими, бесстыжими дрянями!
Ощутив гадкий холод в животе, Он еще раз с отвращением взглянул на бесстыдницу и нырнул взглядом под лодку.
Там было светло и спокойно. Солнечные лучи легко пронизывали прозрачную осеннюю воду, дотягиваясь до самого дна, по которому, далеко внизу, неспешно плыла заостренная спереди тень лодки.
Он затаил дыхание и начал лепить себя. Холод в животе усилился, захватив грудь. Вода под лодкой сгустилась, быстро обретая твердость. Но оставаясь при этом такой же прозрачной. Бесформенный поначалу, прозрачный сгусток разрастался, вбирая окружающую воду и выпуская из себя отростки, будто гигантская амеба.
Через несколько секунд все было готово. Он проворно выбрался из своего тела и перенесся в новое, только что слепленное из воды. Огляделся, пошевелил пальцами рук и довольно улыбнулся: это тело получилось ничем не хуже того, постоянного, оставленного пока без хозяина на койке больницы.