— Счастливые часов не наблюдают. Зачем тебе время сейчас, Кошка?
— У меня странное чувство… Кот. Будто время остановилось, но в то же время — летит с бешеной скоростью. Понимаешь?
Я прислушался к себе:
— Понимаю. Ты права, Алька.
— Помнишь, я сказала, что с тобой не страшно время?
— Помню. Что это значит?
— Когда тебе очень хорошо, всегда есть страх, что это скоро закончится. Или не скоро, но — закончится. А с тобой мне не страшно.
— Все когда-то кончается, Котенок, — я нагнулся и поцеловал ее.
— Знаю. Но не боюсь.
— Умница. Я с тобой. Мы — вместе. Это главное.
— Кажется, я счастлива, Кот!
— А без «кажется»?
— Счастлива.
— Я тоже, Кошка. Тобой счастлив.
Темнота робко таилась в углах, загнанная туда светом Алиной улыбки. Определенно, в комнате стало светлее. И далекий рассвет тут был ни при чем.
— За твою улыбку можно отдать все! — сообщил я ей.
— Правда? А мне ничего и не нужно. Только тебя.
— Уже.
— Что «уже»?
— Я и так уже твой. От макушки до пяток. С потрохами.
Аля засмеялась и села в постели, критически оглядывая меня:
— Должна сказать, что мое приобретение мне нравится. Даже очень.
— А ты?
— Что?
— Ты — моя? Или мне кажется?
— Не кажется, Кот. Твоя.
— Так иди ко мне…
Она легко соскочила с постели, потянулась и подошла к часам. Я наслаждался чудесным видом. Не часов, разумеется.
— Если верить этим часам, сейчас уже шесть утра.
— Не верь. На них всегда шесть часов. Стоят они.
— Жаль. А почему?
— Механизма нет.
— Жаль… — повторила Аля с неподдельным сожалением. — Такие красивые.
Она открыла дверцу корпуса и тронула маятник пальцем. Тот с готовностью принялся раскачиваться на своем гвозде. Аля закрыла часы, отошла на шаг назад и удовлетворенно констатировала:
— Так-то лучше!
И вернулась ко мне.
Солнце полоснуло по закрытым глазам. Я вскочил и огляделся. Комната была пуста. Постель тоже.
— Неужели приснилось? Не может быть! — пробормотал я, старательно осматривая простыни.
Ничего, ровным счетом ничего не напоминало о ночном происшествии! Да и я чувствовал себя отлично выспавшимся, чего по определению не могло быть, если…
Если бы все было на самом деле!
Тяжело вздохнув, я принялся одеваться. Натягивая футболку, вдруг понял, что в комнате поселился какой-то посторонний звук. Тихий, ритмичный и совершенно невозможный!
Выпростав голову из футболки, я тупо уставился на реликтовые часы. Они тикали. В полной гармонии с раскачиванием тяжелого бронзового маятника.
— Чур меня, чур! — на всякий случай пробормотал я.
Часы на мое заявление никак не отреагировали и упрямо продолжали тикать. Я подошел поближе и открыл корпус. Маятник раскачивался на своем гвозде вопреки всем известным и неизвестным мне законам физики. А стрелки показывали реальное время: 8.15.
— Опупеть! — констатировал я и ущипнул себя за живот. Больно!
Минут пять простояв в полном отупении перед часами и окончательно убедившись в том, что они не собираются останавливаться, я побрел на водные процедуры. Справедливо рассудив, что, умывшись, смогу оценить невероятную действительность более трезво.
В коридоре я нос к носу столкнулся с Алей. Она со страшно деловым видом неслась куда-то со шваброй наперевес.
— Доброе утро, доктор! — улыбаясь, поприветствовала меня девушка, пробегая мимо.
— Доброе… — машинально пробормотал я и тут же опомнился: — Аля!
— Да, Пал Палыч? — остановившись, она обернулась ко мне. Зеленые глаза смеялись.
— Аля, э-э, скажите… — замялся я, пытаясь сформулировать мучавший меня вопрос. Девушка терпеливо ждала.
— Аля, это было? — ляпнул я наконец.
Она подошла ко мне вплотную и очень серьезно ответила:
— Нет, Кот. Это — есть!
Легко провела горячей ладошкой по моей щеке и убежала.
Часть 2
Шерлок Холмс и доктор Палыч
Дотянуться бы песней, но голос к ней был не готов,
Да и ноты с мотива срывались, как листья с ветвей.
И шепчу обреченно я странную песню без слов
Той, которую ветры по праву считают своей…
Глава 1
29 сентября 1987 года, 17.40,
поселок Ноябрьский, ЦРБ
— Нет, ребята, пулемет я вам не дам! — заявил нам главврач после недолгих раздумий.
— Какой пулемет? — ошалело переспросила Клавдия Петровна.