— А чего до сих пор не сделал?
Я опять пожал плечами. На этот вопрос у меня ответа не было. И в самом деле, почему? Я ведь уже давно поймал себя на том, что безумно хочу, чтобы Алька стала моей женой. Так чего тяну?!
— Палыч, я тебе одну вещь скажу: такая женщина может встретиться только раз в жизни. А может и не встретиться. Не упусти шанс, — веско сообщил лейтенант.
— Я знаю, Семен. Знаю. И Альку не отпущу ни за что. Если только она сама не захочет уйти. А я все сделаю для того, чтобы не захотела, — тихо ответил я.
Помолчали. Потом лейтенант спохватился:
— Так что с Марьей делать будем?
— А что мы с ней можем сделать? Надо как-то попытаться понаблюдать за ней: вдруг и в самом деле выведет нас на маньяка?
— Возможно. Вот только вопрос — когда? Весь день, как я понимаю, она в больнице?
— Не только день, но и вечер. Она до ночи здесь задерживается, как и все остальные, — уточнил я.
— Значит, если она время от времени встречается с убийцей, то только ночью?
— Выходит.
— Ладно. Давай так: я тебе оставлю рацию, а ты вечером, когда она соберется уходить, сообщишь мне. Я прослежу, — предложил участковый.
— Принимается, но с одной поправочкой: проследим оба! — внес я свои коррективы.
Семен пристально посмотрел на меня:
— Палыч, это может быть опасно.
— Да ну? А я и не догадывался! — съязвил я. — Тем более пойдем вместе. В общении с нашим прозрачным приятелем нужно, чтобы кто-то прикрывал спину.
Лейтенант встрепенулся:
— Слушай, я ведь тебя даже не поблагодарил за вчерашнее! Ты же мне жизнь спас тогда, у костра!
— Да ладно тебе! — смутился я. — В следующий раз ты меня прикроешь. Так что, мы договорились? Идем вместе?
— Ладно, все равно ведь не отстанешь! Пошли вместе… Ватсон хренов!
Я не успел достойно ответить. Из открытого окна больницы донесся истошный визг. Мы с лейтенантом бросились внутрь.
Визжали Инка с Нинкой. Наши поварихи сгрудились над огромной открытой флягой с молоком и в унисон трубили тонкими голосами, будто кастрированные слоны. Слов было не разобрать.
— Тихо! — рявкнул я и пожалел, что не могу стрельнуть в потолок из маузера. Ввиду отсутствия оного.
От наступившей тишины тут же заложило уши. Санитарки-поварихи с изумлением глядели на меня, одинаково открыв рты. Я смутился:
— Э-э-э… Что случилось? Почему крик?
— Так молоко! — исчерпывающе ответила Инка (или Нинка?).
— Что — молоко?
— Скисло! — хором ответили обе и демонстративно указали на флягу.
Я подошел поближе: из горловины в самом деле несло кислятиной.
— Скисло, скисло! Вот, попробуйте! — полная рука сунула мне под нос стакан с забродившим молоком.
Я неосторожно сделал вдох, и глаза мои тут же заслезились.
— Спасибо, не надо, верю! — скороговоркой отбился я от угощения и обвел взглядом источники недавнего шума.
Поварихи стояли со скорбными лицами, опустив руки.
— Ну, скисло молоко. Такое бывает? Чего голосить-то? — поинтересовался я.
— Доктор, да как же?! Нам же молоко теперь в следующий раз только через три дня подвезут. Чем больных кормить-поить будем?
— Простоквашей, — усмехнулся я. Но тут же по вытянувшимся лицам поварих понял, что шутка не прокатывает.
— А каши? Каши на чем варить? — опять запричитала Нинка (или Инка?).
— Тихо! — вновь прикрикнул я на поварих. — Надо подумать!
— А чего тут думать-то? — зазвенел удивленный голос.
Рядом со злосчастной флягой невесть откуда появилась Аля. Она рассеянно водила пальчиком по пузатому боку сосуда и вопросительно смотрела на меня. А в зеленых глазах скакали бесенята.
— То есть? — переспросил я.
— Я говорю, и думать тут нечего! Молоко свежее, парное. Пахнет потрясающе, наверное, вкусное! — Аля мечтательно закатила глаза и облизала губки.
Случилась немая сцена. Четыре пары глаз уставились на девушку. А она медленно, почти демонстративно, взяла из рук опешившей поварихи стакан, от которого я только что едва отбился, поднесла его к губам… И в несколько глотков выпила до дна!
— Очень вкусное! — подтвердила Аля. И облизнулась.
Кошка!
Поварихи отмерли. Они разом ринулись к фляге и с размаху треснулись лбами над горловиной, пытаясь одновременно в нее заглянуть. И обе синхронно сели на пол, потирая лбы.
Я подошел к освободившейся фляге, наклонился над ней и осторожно втянул носом воздух.
Аля была совершенно права: из горловины вкусно пахло парным молоком! И ничем больше.
— И в самом деле: чего тут думать-то? Молоко свежее. Вопрос исчерпан! — внезапно охрипшим голосом заявил я.