— Мудрый я, — скромно констатировал Михалыч, — и Кешку знаю как облупленного.
Дорога резко свернула направо и за лесополосой открылась деревня.
— Приехали. Вот они, наши Кобельки! — с улыбкой и даже, как мне показалось, с некоторой гордостью объявил лейтенант.
Кобельки не производили впечатления мегаполиса. На берегу здоровенного озера — пара десятков домов (или изб, как там правильно-то?); в геометрическом центре деревни — непонятное строение с колоннами по фасаду и неразличимой отсюда вывеской. Поодаль особняком стояли небольшая церковь и приземистое одноэтажное здание, сильно смахивающее на барак.
— А вон и больница! — палец участкового указывал аккурат на него.
Я вздохнул. А чего, собственно, можно было ожидать от сельской участковой больницы? Бревенчатый барак, построенный по проекту местного архитектора дяди Пети еще в прошлом веке… Впрочем, вряд ли — такая хибара столько не простоит.
— Больница была построена в конце девятнадцатого века! — гордо заявил Михалыч.
Я присвистнул: надо же, умели предки строить!
— Правда, сначала она была конюшней… — закончил экскурс в прошлое лейтенант и, зарулив в просторный больничный двор, остановил машину перед покосившимся крыльцом.
Главврач Светин П.П. прибыл в свои владения.
— Ну, Палыч, удачи тебе. Знакомься пока с персоналом, осваивайся, а я в район поеду. Узнаю, что там на вскрытии. А ты — принимай хозяйство! — участковый несколько раз нажал на клаксон.
«Воронок» противно крякнул. Дверь с гордой надписью «Приемное отделение» распахнулась, и из полумрака древнего строения повалил народ.
Спустя минуту перед крыльцом выстроилась неровная шеренга встречающих в количестве пяти голов. Во главе строя оказался приземистый мужичок лет тридцати, облаченный в явно большой ему белый халат.
— Здравствуйте, доктор! А мы вас ждали! — радостно улыбаясь, прокричал он.
Я опомнился и выпрыгнул из машины. Мужичок тут же оказался рядом, вцепился в мою руку своими обеими и принялся энергично ее трясти:
— Позвольте представиться: Антон Иваныч, здешний фельдшер. А вас как величать? Вы не представляете, как мы рады, пятый год уже без доктора! Нам как из района-то позвонили, что вы едете, так мы даже и не поверили сначала. Думали, может, шутит кто. Ан нет, не шутили, оказывается. А вы к нам как: насовсем, или…
— Или! — я решил прервать словесный поток восторженного фельдшера. — Я к вам на два месяца, по направлению облздравотдела. А величать меня — Пал Палыч Светин.
— Очень приятно! — улыбнулась мне красивая статная дама лет сорока-сорока пяти, тоже при халате. — А я — Мария Глебовна, акушерка. Семья-то с вами не приедет?
Я улыбнулся в ответ и отрицательно покачал головой. Попытка выяснить мое семейное положение была весьма прозрачной, но эффективной:
— Не женат я. Пока. Так что семья не приедет ввиду отсутствия оной.
— Как же так: такой интересный мужчина — и не женат?! — радостно возмутилась Мария Глебовна и медленно пошла на меня грудью (весьма нешуточной, надо заметить!). — Так мы это поправим!
— Машка, доктор, ежели захочет, сам все поправит! — Между мной и надвигающейся акушеркой возникла маленькая, худющая пожилая тетка. В белом халате, разумеется.
Решительно отпихнув распаленную Марию Глебовну, спасительница обернулась ко мне:
— Вы, Пал Палыч, не тушуйтесь. Машка — она завсегда так: как увидит нового мужика, так начинает ему глазки строить. А уж неженатому-то и подавно!
— Очень обидны мне слова ваши, Клавдия Петровна! — классической фразой попробовала возмутиться акушерка, отнюдь не выглядящая обиженной. Скорее наоборот: в улыбающихся темных глазах Марии Глебовны резвились озорные чертенята.
Я вздохнул про себя: эх, была бы она помоложе лет эдак на двадцать…
Клавдия Петровна небрежно отмахнулась от нее рукой, будто от назойливой мухи, и потянула меня за рукав:
— Идемте, доктор, я вашу квартирку покажу. Устали, поди, с дороги-то!
— Квартирку?! — изумился я. — А что, разве она здесь?
— А где ж ей еще-то быть?! — в свою очередь удивилась моя провожатая. — У нас доктора испокон веку при больнице жили. На всем готовом.
Я опасливо покосился на исторический барак-конюшню. Ну-с, положим, лошадям когда-то здесь жилось неплохо. Наверное. Но я-то — не конь! Провести два месяца в стойле как-то не улыбалось.
— А… других вариантов никаких нет? — осторожно поинтересовался я.
Клавдия Петровна жалостливо посмотрела на меня.