— Да откуда ж им взяться-то? Гостиницы у нас тут отродясь не бывало… Есть, правда, в деревне пара-тройка пустых изб. Так они заброшены давно, разорены. Жить там нельзя… — она задумалась и окинула взором выстроившийся личный состав больницы. — Если только на постой к кому?
Мария Глебовна с четкостью кремлевского курсанта шагнула вперед.
— Очень правильная мысль! — одобрила она.
Я икнул и поволок Клавдию Петровну внутрь:
— Ладно уж, показывайте вашу квартирку!
Жилплощадь оказалась вполне сносной. Большая светлая комната, обставленная разномастной мебелью. Здесь было все необходимое, но до глубины души меня тронула огромная широкая кровать с резными деревянными спинками. Я подошел и потрогал резьбу пальцем:
— Это что, кто-то из пациентов из музея спер?
Клавдия Петровна оскорбилась:
— Да бог с вами! Это подарок. Пару лет назад мы цыганского барона лечили. От пневмонии. Так он вылечился, уехал, а потом вот это чудо прислал. Мы думали-думали, куда его определить, да так ничего и не придумали. Так и стоит здесь с тех пор.
Я уселся на кровать и попрыгал на ней. Матрас приятно пружинил. Пожалуй, подарок неведомого барона сможет в какой-то мере скрасить мои серые будни в этой дыре.
— А удобства? — задал я главный вопрос.
— Чего? — озадачилась фельдшерица.
— Удобства, говорю, где?
— А, это сортир, что ли? — осенило Клавдию Петровну.
Я смущенно кивнул. Слово «сортир» отчего-то порождало во мне странную ассоциацию с дыркой в земле:
— Э-э… ну да. И еще душ.
— Есть, есть, как же! Вот, рядышком тут, в коридорчике: специально отдельный сделали для доктора. И сортир, стало быть, и душ с ванной. Окромя вас, Пал Палыч, никто не попользуется!
Я вздохнул с облегчением. Бегать по нужде за пару сотен метров в типовое деревянное строение, похоже, не придется. И то славно.
— Часы тоже от щедрот барона? — поинтересовался я, указывая на роскошные напольные часы с маятником, заключенные в резной деревянный корпус.
Маятник почему-то висел неподвижно. Весь прибор создавал впечатление очень древнего и ценного.
— Нет, откуда часы — никто не помнит. Скорее всего, из старой барской усадьбы.
— А почему стоят?
Клавдия Петровна таинственно улыбнулась, подошла к часам и открыла корпус:
— Механизма-то нет! Как им идти?
— Логично! — подтвердил я, заглядывая внутрь.
Механизма и в самом деле не было. Маятник и гири висели на гвоздиках, вбитых изнутри в заднюю стенку корпуса.
— Зато красиво! — гордо заявила Клавдия Петровна.
Я кивнул и аккуратно закрыл дверцу часов. Красиво, тут не поспоришь.
— Ой, я же так и не представилась! — вдруг вспомнила моя новая сослуживица.
— Вы — Клавдия Петровна, это я уже и так знаю! — успокоил ее я.
— Ну да. Фельдшерица я. Двое нас тут, фельдшеров: Антошка… ну, Антон Иваныч который, да я. Машка — акушерка. Еще две санитарки имеются: Инка и Нинка…
— Это мы! — хором подтвердили две толстушки, возникшие в дверях.
— Ага, вот они. Инка с Нинкой еще и готовят для больных, поварихи по совместительству, стало быть.
— Мы и для вас готовить будем, Пал Палыч! — обнадежила меня Инка. Или Нинка?
Я благодарно кивнул. По крайней мере, с голоду я тут не помру. Судя по комплекции поварих, готовили они много и сытно.
— Итак, Клавдия Петровна, подведем итоги. Всего в больнице я насчитал пять душ персонала: вы, Антон Иваныч, Мария Глебовна, две санитарки, они же поварихи… Никого не забыл?
— Никого… только… — фельдшерица замялась.
— Только что?
— Сынок мой, Данила…
— Что с ним?
— Он как бы при больнице…
Я потряс головой, пытаясь вникнуть в суть полученной информации:
— «Как бы при больнице» — это как?! Живет здесь, что ли?
— Да нет, живет он дома, со мной. А тут… ну, помогает… Инке с Нинкой по кухне, полы моет, дрова рубит, тут гвоздь забить, там — дверь навесить, лежачим больным судно подать, перестелить…
— Он что, не работает у вас? Сколько лет-то ему?
Клавдия Петровна тяжело вздохнула.
— Тридцать исполнилось. Он у меня… ненормальный. С детства. Меня молнией ударило, когда его носила… Ну и… Данилка с рождения чудной. Да вы не бойтесь, он добрый и тихий. Мухи не обидит! — поспешила заверить она.
— Да я и не боюсь.
— Так вы не будете возражать, если Данилка так и будет тут, при больничке? Привык он. Да и к нему все давно привыкли.
— Конечно, пусть остается.
Фельдшерица прыгнула ко мне и затрясла руку.
— Дай вам бог здоровья, Пал Палыч! Спасибо, спасибо огромное! А то я уж так боялась, думала: приедет новый доктор, да по строгости-то и отвадит Данилу от больницы. А вы — вон какой… Добрый! Данила!!! — вдруг пронзительно заверещала она.