Лейтенант тихо взвыл и схватился за нос. Я опомнился и сбавил скорость.
— Ты, Палыч, это брось! — строго сказал Семен. — Задним умом мы все крепки. Если уж на то пошло, я должен был с самого начала принять твою версию с легендой. Глядишь, и раньше бы все прояснилось!
— Ладно, чего уж теперь самобичеванием заниматься! — вздохнул я. — Что делать будем?
— Брать надо. Срочно! Прямо сейчас! — возбужденно заявил лейтенант.
— Отлично. А как? — приземлил его я.
— Просто — приезжать и брать. А при сопротивлении — пристрелить подонка. Не бессмертный же он, в самом деле!
— Видимо, нет, раз так стремился выполнить условия поверья. Там, если помнишь, одним из бонусов как раз и было бессмертие, — заметил я.
— Ну да, он же еще не собрал свою… коллекцию! — Семен передернул плечами. — Так что пока — смертный, гад! Поехали, Палыч! Дорогу я покажу.
— Ты кое о чем забыл! — одернул я лейтенанта.
— О чем?!
— С нами — женщины и ребенок. Хочешь ехать с ними?
— Ах, да… — Семен озадачился, но ненадолго. Повернулся назад и ободряюще улыбнулся притихшим женщинам. — Мы вас ненадолго оставим в надежном месте…
— Нет!
— Ни за что!
— Мы с вами!
Аля с Зарой перебивали друг друга, выражая свое горячее несогласие с предложением лейтенанта. Я, честно говоря, тоже засомневался:
— Семен, а «надежное место» — это где?
— Тихо все! — прикрикнул участковый.
В машине воцарилась тишина.
— Объясняю: сейчас мы поедем на дамбу. Там есть сторожка. Сторожем при дамбе — Терентий Иваныч, мировой старик. Он, кстати, вас и нашел тогда, Аля. У Иваныча есть оружие, и он знает, как им пользоваться. Найт останется с вами — думаю, это самый надежный фактор защиты, если верить тому, что вы мне рассказали о сегодняшней битве с маньяком, — лейтенант перевел дыхание. — Вот. Какие будут контраргументы?
Контраргументов не было. На пса и в самом деле можно было положиться. Вкупе с вооруженным стариком они представлялись не менее надежной защитой для Альки с Зарой, чем мы с Семеном.
— Мне кажется, план хороший. Что думаешь, Кошка?
Аля кивнула:
— Хороший. Пока мы с Найтом — маньяк к нам не сунется.
Пес утвердительно рыкнул.
— Вот и он так думает, — улыбнулась Алька. — Мы останемся в сторожке и будем вас ждать. Верно, Зара?
— Верно! — согласилась цыганка.
— Но — при одном условии! — предупредила Аля.
— Каком? — хором поинтересовались мы с Семеном.
— Вы обещаете быть очень осторожными! Оба! Даете слово?
— Слово! — опять хором заявили мы.
— Вот и славно. Поехали к вашему Терентию Иванычу.
1 октября 1987 года, 19.47, Кобельки
Петька наконец спустился к подножию дамбы и торопливо пошел вдоль берега вытекающей из озера речушки. Туда, где по-прежнему полыхало багровое зарево пожара. Несмотря на усиливающийся дождь, далекий огонь не торопился гаснуть.
Сзади послышался нарастающий шум, словно его нагонял тяжелый товарный поезд. Только откуда здесь поезд?! Парень обернулся и застыл, пораженный странным и страшным зрелищем.
Один из трех гигантских створов, запирающих озеро, поднимался. Медленно, почти незаметно глазу, но — поднимался. А из увеличивающегося отверстия с нарастающим ревом вырывалась белая вспененная вода.
Петька оторопело наблюдал, как нехотя движется вверх тяжелый стальной щит. И пытался понять, что происходит. Неужели приехал-таки тот загадочный инженер из райцентра, о котором рассказывал дед, и начал спускать из озера лишнюю воду? Но как, когда? Никаких машин на дороге, ведущей к дамбе, не было… он, Петька, только что по этой самой дороге спускался.
Позвонили деду по телефону и приказали самому поднять створы? Но в сторожке телефона отродясь не было! Остается одно: дед сам, по каким-то своим соображениям, решил открыть воду. Может, у него были какие-то инструкции на этот счет? Ну, к примеру, если поднимется вода выше определенного уровня, — поднять на какое-то время створы… или что-то в этом роде?
Пока Петька подобным образом размышлял, створ вдруг остановился. А через пару секунд через единственное окно сторожки, высоко вверху, вылетело что-то большое, темное и стремительно ухнуло вниз. Прямо в кипящую воду. Через мгновение донесся звон разбитого стекла и слабый крик.
— Дед!!! — парень рванулся к дамбе. — Дед, держись!