Он взвизгнул:
— Ай! Не знаю… Мне нужно восстановиться!
— Сейчас я тебя восстановлю, дрянь! Ну-ка, встань, живо!
— Нет! Не надо, пожалуйста! — завыл Он, свернувшись клубком на кровати.
— Встать, я сказала! — Она шипела в бешенстве, плюясь слюной.
Он поспешно вскочил и застыл, затравленно прижавшись к стене.
— Повернись и спусти штаны!
— Н-не надо! — пискнул Он, подчиняясь.
— Надо, — Она достала из шкафа солдатский ремень с тяжелой латунной пряжкой. — Ты не сделал то, что следовало сделать уже давно. Опять — не сделал. И будешь наказан.
— Я сделаю, обещаю! — в ожидании удара Он зажмурился.
— Конечно сделаешь! — почти ласково согласилась Она. И с размаху хлестнула пряжкой по оголенному телу.
…Минут через пять Она окончательно выдохлась и успокоилась. Аккуратно свернула ремень окровавленной пряжкой вовнутрь и спрятала его в шкаф. Со вздохом посмотрела на Него, давно уже лежащего лицом вниз на полу и тихо скулящего:
— Вставай, горе мое. Быстро одевайся — и пойдем.
— К-к-куда? — сквозь всхлипывания выдавил Он.
— Куда надо. Главное — отсюда. Если лейтенант выжил — он явится сюда. Цыганка наверняка все ему рассказала. Надо уходить.
1 октября 1987 года, 20.12, Кобельки
Стиснув зубы, я повернул ключ в замке зажигания. Стартер покашлял — и только. Еще попытка. Еще. Бесполезно, двигатель не оживал.
— Приехали! — вяло констатировал Семен.
Сзади нетерпеливо гавкнул Найт, стояние на одном месте ему явно не нравилось. Впрочем, как и всем остальным.
Я посмотрел вперед: до суши оставалось не меньше тридцати метров. Тридцати метров ледяной несущейся воды.
— Что же теперь делать? — растерянно спросила Аля.
— Придется идти, — вздохнул я.
— Как идти?! — воскликнула Зара, прижимая к себе проснувшегося и хныкающего Мишку.
— Ножками! — невесело уточнил лейтенант. — Причем быстро: вода прибывает!
— Унесет же… Течение очень сильное, — Алька была бледная и встревоженная. — Нельзя туда, Кот!
— Ты что-то чувствуешь? — ее тревога передалась и мне.
— Нет, ничего такого… определенного. Просто — опасность.
— Ну, то, что это будет не детской прогулкой — и так понятно! — Семен перегнулся назад и скомандовал. — Девушки там сзади, за сиденьями, должен быть буксирный трос. Достаньте-ка его!
Аля кивнула, пересадила Лешку на Зару и полезла за сиденья. Спустя пару секунд вынырнула с тросом в руках:
— Этот?
— Он самый, — Семен принялся разматывать толстенную веревку. — План такой: мы с Палычем обвязываемся двумя концами троса и берем на руки детей. Я иду первым, док — замыкающим. Дамы идут между нами, крепко держась за буксир обеими руками. Слышите? Обеими! Если, неровен час, кто-то упадет — трос ни в коем случае не отпускать! Руками, зубами цепляться — но не отпускать! Ясно?
— Так точно! — в тон ему ответила Аля. И улыбнулась. В машине сразу стало светлее.
Зара молча кивнула.
— А как же Найт? — спохватился я.
Пес вопросительно переводил взгляд с меня на лейтенанта и обратно.
— Ему придется плыть, — мрачно сообщил Семен.
— Он же не сможет плыть вперед при таком течении! Снесет тут же! — возмутилась Алька, обнимая Найта за шею.
Тот гавкнул несколько раз, выражая свой протест против такой дискриминации по видовому признаку.
— Кошка, он ведь тебя как-то понимает, верно? — шепнул я ей на ухо.
Алька пожала плечами:
— Кажется, понимает. Только я не знаю как.
— Да это сейчас и не важно, — отмахнулся я. — Попробуй заставить Найта вцепиться зубами в трос и не отпускать до самой суши. Сможешь?
Она опять пожала плечиками:
— Не знаю. Попробую сейчас.
— Давай. Только быстрее.
Аля приникла губами к навострившемуся собачьему уху и что-то зашептала. Найт внимательно слушал, чуть наклонив голову вбок. На его морде явственно читалось изумление. Внимательно дослушав Альку до конца, пес лизнул ее щеку и тихо гавкнул.
— Кажется, он понял! — девушка сияла.
— Сейчас проверим, — пообещал лейтенант и принялся обвязывать трос вокруг своего пояса.
Я взял второй конец. После непродолжительной возни мы затихли.
Семен еще раз проверил на нас узлы и вздохнул:
— Ну, с богом. Давайте сюда малышей.
Зара неуверенно пересадила к нему Мишку. Мне, соответственно, достался Лешка.