Вечер был бессвязен, глуп. Они убили мой вечер.
Глава 42. Трусость и боль
В переливах огромных огненных волн: из самой глубины: этого не заметит никакая полиция: вылетают три птички самоубийства: три крохотные души: такие крохотные: что даже волны пламени не в силах их поглотить: поверьте мне: пламя стонет: в глубине мира: полиция ничего не видит.
Я могу отказаться… Попробуем эту мысль на вкус: я могу… «Не делай так, если не хочешь». Когда нет необходимости принимать решение, необходимо не принимать его. Умирающий находится в положении человека, вышедшего из дома и забывшего ключ, он не может вернуться в дом, ведь дверь открывается только изнутри… Это просто, как в классе, по учебнику Перышкина: вагоны тормозили, но скользкий багаж с пассажиром свой путь – продолжал.
Идея сладка и тягуча, её можно смаковать всю ночь. Значит – отказаться? Вернуться туда, где вещи имеют смысл? Официального осуждения не последует, – только те, с кем начинал, пожмут плечами. Но разве я должен объяснять им, что я прибыл сюда с ними и вместе с тем отдельно от них; что хотел взять здесь уроки вертикального роста, – я, оторванный и круглый, привязанный лишь к собственному центру, хотел узнать, как появляются корни, как они всасывают жизнь, хотел научиться гнать её вверх и превращать в шум и шелест, очаровывающий тех, кто, оказавшись в моей тени, поднимет голову… Для них… для них всё иначе. Они состарились по-другому. И все будут правы, все, кроме тебя.
Страшно ли мне? Если поймать за мышиный хвост эту мелькающую по краю сознания мысль, то уточню: мне не страшно, мне – подозрительно. Неужто мои путаные перемещения, так и не выстроившиеся в прямую, решено свернуть?
В конце концов, смерть – вопрос нескольких часов, возможно, даже минут, тогда как пенсия – это как нищета: на всю жизнь. Смерть в старости – это еще ничего. Ужас как неприятно больным и бедным: то-сё, годы идут, зубы портятся, вдруг тоже приходится обращаться к врачам и т.п. Под старость все мы вспоминаем о греках. Собирались эллины войною на прекрасный остров Саламин.
Жизнь даётся, чтобы выяснить причину существования… О чём говорит этот символ? Если ты не готов расстаться с самим собой, самым большим для себя возлюбленным, то ничего не произойдёт. Кстати, не случаен в этой связи и евангельский символ: тот, кто отдаёт свою душу, её обретёт, а кто боится потерять, тот теряет. Но чем старше ты становишься, тем сложнее твоя жизнь. И жаль, что самоубийство избегает меня. Так бывает в некоторых снах – надо срочно убегать, а ты стоишь на месте, и никак не получается оторвать от земли свинцовые ноги.
Классическим сюжетом в мифологии является спуск в ад. В современной литературе это может выглядеть, как посещение неких зловещих злачных мест, скажем, таверн, которые содержат подозрительные китайцы, где собираются матросы, чтобы отправиться в плавание, из которого никто не вернется. Темные регионы бытия, ад обладает таинственной притягательностью. Там не существует положительного и отрицательного, нет сухого и влажного, правой и левой руки. Вообще ничего подобного нет.
О смерти внутри жизни: предстоит убить свою жизнь, но, убив её, самому остаться живым – смертию смерть поправ.
Но что сильней – сильней, чем страсть и прихоть? Всякий мужчина, кто брал в руки бритву, не мог не подумать о том, как легко он мог бы прервать серебряную нить жизни…
Не так уж много в жизни человека событий, имеющих столь огромное значение, как процесс умирания и смерть. В этом последнем, часто единственно возможном неделимом личностном акте души – явлении космического масштаба – чувствую с неотразимым гибельным восторгом некий высший, напряжённый момент бытия. Ведь смерть – едва ли не то единственное, что можно свободно выбрать самому, одному, и в этом смысле смерть есть нечто несомненно моё, личное. Самое интимное средоточие личности.
В таком мире, где всё представляется необходимым, действуй как угодно, ибо сам мир в своей организации допускает эту возможность. И зачем тебе душа, если ты не смеешь бросить её когда захочешь! Оставь то, что тебе не идёт.
Пассажир плывёт на пароходе, потому что ему так захотелось. Свобода выбора бодрит. Важно, что – без посредников. Как вечером в поле, когда лежишь на спине и на звезду смотришь. Приятно, когда никого рядом. Это от тесноты. А пишут в книгах-журналах, что каждый человек нуждается в личном пространстве и, если всюду люди, можно заболеть. Возможность есть лишь тогда и потому возможность, что она желанна. Ты – это всё, что у тебя есть. Ночь возвышенна, день прекрасен. Красота поступка состоит прежде всего в том, что его совершают легко и как бы без напряжения.