Это была часть человеческой челюсти с тремя молярами в ней. Она была черной, потому что была покрыта кровью, и в странном свете, краснота крови казалась черной.
Оно осознали, на что смотрят. Весь пол в зале был покрыт кровью и усеян физическими останками дюжин людей. Осколки костей, случайные ребра, куски мяса и мускулов, ни один фрагмент не был больше человеческой ладони.
— Оно наелось, — сказала Лакшима.
Даура начало трясти. Он боролся, чтобы сдерживать это, но ужасный мучительный стон прозвался сквозь его сжатые зубы. Белтайн схватил его и крепко держал обеими руками, чтобы он не упал. Керт и Гаунт подошли к нему.
— Бан? — сказал Гаунт.
Даур не мог говорить.
— Бан? Иди назад, — сказал Гаунт. — Иди наверх. Тебе не нужно быть здесь. Я прикончу это. Я тебе обещаю.
— Нет, — умудрился ответить Даур. Его голос был тонким и тихим, как будто он был сокрушен сильным гравитационным полем. — Мне нужно быть здесь.
Гаунт кивнул.
— Будь с ним, — сказал он Керт.
Они снова пошли вперед. Дальний конец обширного зала стал видим во мраке. Восемь дверей, ведущих в разные стороны.
— Не говори, — сказал Гаунт. — Раньше этого не было?
Харк помотал головой.
— Оно играет с нами, — сказала Лакшима. — Оно чувствует нас. Чувствует ее, я думаю.
Она кивнула в сторону Беати. Святая смотрела на двери с поднятым мечом.
— Оно хочет разделить нас, — сказала Лакшима. — Поймать нас в ловушку, заставить нас потеряться в своем маленьком карманном лабиринте.
— Кажется, вы много знаете, — сказал Сариадзи.
— Я многое повидала, — сказала Лакшима. Она сделала паузу. — Но ничего такого масштаба.
Беати пошла к дверям. Аурбен и Сариадзи поспешили, чтобы встать по бокам от нее, но она подняла руку, чтобы остановить их.
— Я не хочу играть в игры этого, — сказала она. — Просто чтобы оно знало, я говорю это громко. Я не хочу играть в эти игры.
Вой пилы для костей раздался эхом из-за одной из восьми дверей, за которой последовала тишина. Затем раздалось царапание камня о камень. Стена перед ними медленно перемещалась. Они могли видеть, как каменная кладка двигается, скрежеща край о край, пока перестраивалась. Семь дверей исчезли, став твердой стеной. Осталась только одна.
— Оно вас услышало, — сказала Лакшима.
— Или играет в другую игру, — сказал Харк.
Беати подняла меч и приблизилась к двери. Они выстроились позади нее, следуя рядом. Через несколько шагов, они осознали, что вошли в воду глубиной в несколько сантиметров. Лампы заморгали, старые световые лампы сводчатого подвала в своих ржавых проволочных решетках, освещающие побеленные стены перед ними.
— Это... это так, как было, — сказал Харк. — Главный коридор. Справа впереди должен быть дверной проем. Первое жилое помещение.
Оно было. Старые деревянные двери были захлопнуты, но не совсем закрыты. Они выглядели так, как будто кто-то методично прикладывал к ним циркулярную пилу.
Гаунт встал рядом со Святой, и они вместе подошли к двери.
— Мой лорд! — прошипел Санкто.
— Заткнись.
Гаунт посмотрел на Святую. Она кивнула.
Они вместе выбили ногами двери.
Перед ними стоял человек, всего лишь в нескольких метрах внутри. Он методично стал стрелять в них из лазерной винтовки. Она производила сухой, щелкающий звук. Ее силовая ячейка давным-давно истощилась.
Человек уронил ее, его руки были тяжелыми и вялыми, и вытащил свой серебряный клинок. Он сделал шаг вперед, затем замер.
Он уставился в их лица, сбитый с толку, как будто он не мог должным образом опознать их.
Он был покрыт засохшей кровью.
— М-мой лорд, — произнес он.
— Мах, — сказал Гаунт.
Истощенный и травмированный сверх меры, Бонин упал на колени у ног Гаунта.
— Я пытался, — прошептал он. — Я пытался. Я пытался спасти их. Так много, как мог. Это появилось отовсюду. Из каждой тени.
Гаунт наклонился. — Успокойся, Мах, — сказал Гаунт, держа человека за плечи. — Анна? Сюда, пожалуйста.
Гаунт посмотрел мимо Бонина. Еще один человек был поблизости. Он вышел из тени, ножка стула была в его руке, чтобы воспользоваться ей, как дубинкой. Он тоже был покрыт кровью, и молчаливо покачивался на ногах.
Это был Еролемев. Святая пошла вперед, чтобы поддержать его.
— Сядьте, — сказала она. — Сядьте.
— Нам... нам нужно продолжать. Держать двери закрытыми... — прошептал старый капельмейстер.
Там были и другие. Рядовой Лухан выполз из укрытия, положил свою винтовку и начал плакать. Всхлипы и бормотание распространились сквозь темноту позади него. Зашевелились очертания. Гаунт увидел испуганные лица женщин и нескольких детей, все из свиты.