Он быстро пошел к офицерам снабжения, и, когда он это сделал, осознал, что они не были сынами из войска Сека. Они были В’хедуак, спутниками из другой племенной группы, которая служила в качестве эквивалента персонала Имперского Флота во Флоте Архоната. Они были высокими людьми, крупнее, чем Макколл осознал, когда только приблизился, их тела с большими костями и мощными мускулами говорили о многих семейных поколениях, выполнявших работу при высокой гравитации. Он раньше сталкивался с жестокими ударными частями техно-каннибалов В’хедуака, но не с правящим классом. Их головы были обриты, за исключением длинных, квадратных бород, и у них были помятые противовзрывные визоры, опущенные на грудь. Их лица были фетишистски покрыты пирсингом, его было настолько много в ушах, что плоть была растянута. Их черепа были покрыты сложными татуировками. Звездные карты, предположил Макколл. Области и миры, между которыми они перемещались.
Они повернулись, чтобы посмотреть на него аугметическими глазами.
— Чего ты хочешь, солдат? — выплюнул один, используя формальную конструкцию, которая усиливала презрение.
— Чтобы его голос никогда не исчез, прошу прощения, мои магиры, — ответил он, отдавая салют войск Сека.
Они ответили тем же, неохотно, пристально смотря вниз на него.
— Мои магиры, Этогор Карэйн выражает свое почтение, — сказал Макколл, стараясь использовать неуклюжую конструкцию формальной защиты. Он начал потеть. Это было плохой идеей. Его управление языком воинов Сека было далеко не достаточно беглым, чтобы справится со странным акцентом и странным порядком слов суб- диалекта В’хедуака. — Этогор Карэйн желает выразить свою обеспокоенность, что активная работа здесь может потревожить Ораторий.
— Как? — спросил один.
— Мы бы не рискнули потревожить Магира-Который-Говорит! — воскликнул другой.
— Я только выражаю беспокойство, мои магиры, — сказал Макколл. — Шум и суета...
Один из В’хедуака презрительно усмехнулся ему.
— Ораторий в двух палубах отсюда, солдат, — сказал он. — Это было бы невозможно для нас, чтобы помешать смягчению страданий Магира-Который-Говорит.
Две палубы в каком направлении, задумался Макколл.
— Убирайся, — сказал один из В’хедуака. — И скажи своему этогору, что он плачущая язва.
— Уже ухожу, мои магиры, — сказал Макколл, пятясь.
Он пошел назад по рабочей зоне. В’хедуак мало дали ему, но риск того стоил. Он заметил кое-что за их плечами, пока они оскорбляли его.
Он прошел мимо ряда мусорных ящиков, которые были набиты металлоломом и изоляционными материалами. Не прекращая идти, он уронил одну из гранат, которые были на поясе для оружия сирдара, в ящик. Красная точка. Он надеялся, что это означало дым.
Так и было.
Через секунды, густой красный сигнальный дым повалил из ящика.
Он поспешил назад к В’хедуакам.
— Что еще, язва? — проревел один.
— Мои магиры! — произнес Макколл, указывая. — Огонь! В мусорных ящиках! Что-то загорелось!
Фыркая от злости и удивления, В’хедуаки протолкнулись мимо него. Дым уже покрывал заднюю часть рабочего пространства. Он услышал, как они кричат принести огнетушители, и начинают отчитывать сервиторов за использование сварки слишком близко от изоляционных материалов.
У них за спинами, Макколл вошел в наблюдательный пункт, схватил сложенный лист со схемами, который он увидел на столе, и полностью исчез в тенях.
— Что ты достал? — спросил Майло.
Макколл вытащил толстую сложенную бумагу, и они развернули ее.
— Планы палуб, — сказал он. Они были нарисованы вручную, вид сверху и профиль сбоку, и эта работа была сделана с большим мастерством. Призрачные тонкие пунктиры даже показывали замысловатые линии главных силовых связей и систем охлаждения.
— Они использовали это, чтобы надзирать за ремонтными работами, — сказал он.
— Никаких когитаторов? Никаких планшетов? — спросил Мажо.
— Они не доверяют цифровым записям, — ответил Макколл.
— Я думаю, что мы можем найти этому лучшее применение, — сказал Майло, и начал тщательно изучать бумагу.
— Сначала у меня есть вопрос, — сказал Макколл. — Где, фес его, Холофернэс?
Жаркие, темные границы канала выходили в длинную рокритовую галерею. Она была ста шестидесяти метров длиной и тридцати шириной, искусственная лощина, освещенная блестящим светом густых биолюминисцентных водорослей. Рокритовые стены с крутым уклоном раструбом отходили от центрального канала, формируя высокие и узкие выступы, которые можно было использовать в качестве инспекционных дорожек. В фосфоресцентном свете, Обел заметил большую и разъеденную теплом трафаретную надпись ГАЛЕРЕЯ 7816 на одной из рокритовых облицовочных плит. Русло канала, проходящее между высокими наклонными берегами, представляло собой путаницу из расплавленной магматической породы, сквозь которую бежала струя грязных, сжиженных отходов. Воздух смердел.