Он стал облаком чередующихся ножей, каждый из которых вибрировал и резал, когда двигался. Клинки, все из черного металла, двигались в безупречном порядке, вращаясь и перемещаясь по сложным, синхронизированным узорам, сначала по волнистой восьмерке, затем по более сложным гиперболическим образованиям, до неприличия чуждым Евклидовой геометрии. Гудящие лезвия сверкали на абстрактных конических орбитах вокруг центра из ослепительного желтого неонового света, похожего на миниатюрную звезду.
Гаунт уставился в неверии. Он потянулся к своему болт-пистолету трясущимися руками.
Вэйном Бленнер, шатаясь, попятился с глазами, похожими на блюдца, и тяжело упал.
— Ох, Трон, — выдохнул Баскевиль. — Гол! Гол!
Все еще стоя на коленях, Гол Колеа посмотрел вверх на гудящее облако клинков. Его руки инстинктивно приблизились к его лицу, чтобы защитить его, затем он опустил их. Он уставился прямо в неоновый свет.
— Далин, — произнес он, как будто зовя ребенка домой после темноты. — Я не позволю тебе уйти. Я пойду в ад...
Кружащиеся лезвия замедлились, как будто сбитые с толку. Они остановились, замерев на секунду, затем медленно начали крутиться в противоположном направлении. Их узор изменился, вернувшись к простой, лемнискатной орбите.
Затем восьмерка устремилась вперед, и Гола Колеа не стало.
Баскевиль прокричал имя своего друга, но не осталось ничего, что могло ему ответить, за исключением большого кровавого тумана.
Болт-пистолет Гаунта громыхнул. Взрывные заряды врезались в сияющее облако клинков. Клинки разлетались вдребезги, как стекло, когда заряды детонировали, как солнечные вспышки, вокруг маленького горящего неонового солнца. Свежие лезвия выскальзывали из подпространства, чтобы заменить сломанные, присоединяясь к великолепной, стремительно движущейся синхронности повторяющегося узора.
Машина скорби поднялась, и повернулась к ним. Ее неоновое солнце-сердце пульсировало ненавистью. Ее звуками были свист ударов меча, разрез ножниц, вой стали по камню точильного круга. Ужас излучался от нее, как тепло.
Бленнер трясся и крутился в припадке страха, визжа и обхватив голову.
— Назад, Баск, — предупредил Гаунт.
Машина скорби поплыла к ним. Она удлинилась вертикально, ее стремительно движущаяся восьмерка удлинилась и стала тоньше, ее внутреннее солнце растянулось в овал.
Гаунт смотрел на нее, заставляя накрыть крышкой свой страх. Он не мог сражаться с этим. Бежать было некуда. Ветер, хлещущий из машины, дергал его плащ. Ветер пах горячим металлом и горелой кровью.
Слова Гола, последние слова Гола, заставили машину замешкаться. Что-то человеческое все еще было в ней. Что-то, что было непреднамеренно человеческим слишком долго, что машина не могла отбросить так же легко, как она отбросила маскировку.
— Рядовой Далин! — закричал Гаунт. — Рядовой Далин, вольно!
Скорость вращения замедлилась и стала неравномерной. Узор деформировался, некоторые лезвия снесло с линии. Свет неонового солнца слегка потускнел, колеблясь в интенсивности.
— Это приказ, Рядовой Далин! — рявкнул Гаунт.
Восьмерка нарушилась. Все клинки сформировали простой узор, единственный круг, движущийся по орбите вокруг солнца-сердца. Гаунт мог чувствовать, как машина борется. Волны страха накладывались на волны замешательства и паники. Машина боролась сама с собой. Сама изобретательность ее конструкции, человек, сплавленный с машиной варпа, боролась сама с собой.
— Рядовой Далин! — снова выкрикнул Гаунт.
Круг из вращающихся клинков изменил положение, вращаясь в плоскости вокруг маленького солнца до тех пор, пока все кончики не стали указывать в сторону от трех людей и прямо в потолок. Клинки располагались, как шипастая корона, вокруг их неонового сердца.
Затем скорость их вращения значительно увеличилась. Машина скорби поднялась и вонзилась в потолок, прорезаясь сквозь древний камень так, как будто это был мягкий жир. Воющая машина скорби пробила потолок и исчезла из вида.
Вытесненные блоки посыпались на пол зала. Потолок сводчатого подвала начал раскалываться и рушиться, целостность его древнего погреба нарушилась.
— Уходим! Уходим! — прокричал Гаунт Баскевилю. Путь к выходу и лестница больше не были заблокированы. Они подхватили орущего Бленнера и, спотыкаясь, направились к двери, пока потолок рушился позади них.