Гаунт встал, взял стакан из руки Колеа, и пошел, чтобы снова его наполнить.
— Мы не знали, что из себя представляют орлиные камни, Гол, — сказал он. — Не тогда. Не на Айгоре. Гораздо позже мы сообразили эту связь. Баск видел их после инцидента. Разложенные, как крылья.
— Ага, — сказал Колеа. — Именно тогда все начало, на самом деле, рушиться. Сэр, я должен был рассказать вам все в самом начале, к черту последствия. Я был трусом.
Гаунт протянул наполненный стакан. — Ты – один из храбрейших людей, с которыми я когда-либо служил, Гол, — сказал он. — Кем бы ты ни был, ты не трус.
— Что произойдет сейчас, сэр? — спросил Колеа. — Я откажусь от своего звания. По меньшей мере, вы отправите меня в тюрьму.
Гаунт слегка покачал стаканом, который протягивал, напоминая Колеа, чтобы он его взял.
— Что произойдет сейчас, Гол, — сказал он, — так это то, что ты расскажешь мне остальное.
— Остальное?
— Что начало рушиться?
Колеа взял свой стакан. — Вы когда-нибудь слышали... — Он начал, затем вздрогнул, как будто не верил в то, что он говорит это вслух. — Вы слышали слухи? Насчет Йонси?
— Слухи? — спросил Гаунт.
— Я думал, что Далин и Йонси были мертвы и погибли с Ливи на Вергхасте, — сказал Колеа. — Ушли в небытие. Но, затем, подобно чуду, оказалось так, что Крийд спасла их. Привела их в лоно. Вырастила их.
Он вздохнул.
— Я полагал, что у человека может быть только одно чудо за свою жизнь, и мое было, когда Беати спасла меня. Дети были живы, в конце концов. Я благословлял Трон за это. Я отпустил их. Я держался в стороне. Они были слишком юными, чтобы помнить меня, и они прошли через слишком многое. Но, вы знаете, Далин вырос в прекрасного человека. Хорошего гвардейца.
— В нем есть исключительность, — согласился Гаунт.
Колеа кивнул. — И Йонси, Всеобщая любимица. Чертов талисман, больше, чем фесова птица. Все женщины души в ней не чают. И Крийд, ладно, она соединила меня обратно с их жизнями. Сказала, что было тупо для меня держаться в стороне от них. Поэтому, я снова сделал эту связь и... ну, я был рад этому. По всем очевидным причинам. Мне не нужно говорить вам, как это связываться узами с ребенком, о котором вы не знали, что он существует.
Гаунт поджал губы. — Нет.
— Но это все приблизило меня к ним, видите ли? — продолжил Колеа. — И я думал, «вот, как ты приглядываешься за ними, Гол. Если была ли какая-нибудь фесова правда в угрозе того голоса, я могу быть там. Прямо рядом с ними. Защищу их, как и пообещал.» Потому что я думал... думал, как солдат, вы понимаете, что угроза может быть стремительной. Нападение.
— Но? — спросил Гаунт.
— Я думаю, что угроза была более злобной, чем это, — сказал Колеа. — Более... как это слово? Коварной.
— Например?
— Этот слух, — сказал Гол. Он сделал глоток амасека и бросил взгляд на свой стул. Гаунт кивнул, и Колеа сел. — Этот слух. Не знаю, когда он начался, но некоторые женщины в свите, Вергхастские женщины, они полагали, что мои дети, оба, были мальчиками.
Два мальчика. Ну, это дошло до меня, и я рассмеялся. Нет, мальчик и девочка...
Он снова посмотрел на Гаунта, мрачно. — Теперь я не уверен. Я не могу доверять своей памяти. Я не могу доверять ничему в моем разуме, ни со времени травмы, ни с того времени, как голос был в моей голове. Я подхватил головные боли и... ладно, в любом случае, я думаю, что он был прав. Не было никакой девочки. Два мальчика. Я попросил Харка проверить, но пока от Администратума не пришло ни слова.
— Это просто была ошибка, — сказал Гаунт. — Ты бы понял. Женщины все не так поняли. Ты знаешь, что такое лагерные слухи.
— Я так не считаю, — сказал Колеа.
— Почему ты так думаешь? — спросил Гаунт, снова садясь и наклоняясь вперед.
— Йонси, она – странный ребенок. Всегда была. Маленькая девочка, отказывающаяся взрослеть.
— У нее была тяжелая жизнь.
— Это не то.
— Именно это. Потеряла свою мать. Потеряла тебя. Прошла через ад. Сейчас ее жизнь – часть кочующего полка.
Колеа покачал головой. — Я не знаю, — сказал он.
— Я знаю, — сказал Гаунт. — Я видел ее. Она ведет себя юной, потому что так безопасно. Подсознательно, я уверен, но она ведет себя, как маленькая девочка, потому что люди всегда присмотрят за маленькой девочкой. Это просто защитный механизм.
— Нет, сэр, — сказал Колеа. — У меня есть... у меня есть воспоминания. Я все больше уверен, что она – не моя Йонси. До того, как вы скажете это, я знаю. Может быть, это наказание такое. Может быть, эта мысль, эта неуверенность, это жестокая уловка пригрозившего мне голоса, игравшего со мной. В этом случае, я испорчен и проклят. Но, может быть...