Эрретон подождал, пока внутренняя противовзрывная дверь откроется, затем провел их через вход во внутреннюю заставу. Его бункер прилежно спешил за ним. Полное отделение Тяжелых Урдешцев и двое возвышающихся адептов-смотрителей из Урдешского Культа Механикус ожидали их. Смотрители были одеты в робы из украшенного ржаво-красного шелка и были почти два с половиной метра в высоту. У них было богато украшенное оружие в виде посохов, а их лица под капюшонами казались похожими на кошмарные карикатуры на Гвардейские противогазы:
большие, с круглыми глазными устройствами, пялящиеся над дыхательными масками со шлангами. Их долгом была защита и безопасность кузни. Они повернулись, чтобы посмотреть на посетителей в идеальном нейросинхронном унисоне.
— Это неортодоксально, — сказал один. Его голос был модулированной компоновкой цифровых звуков, имитирующих человеческие слова.
— Вы видели полномочия, — сказал Эрретон.
— Это было передано по манифолду, — сказал другой смотритель. — Ноосферическая проверка закончена. Тем не менее...
— ...это неортодоксально, — закончил первый. Один голос, говорящий через два тела. — Мы служим Омниссии.
— Прямо сейчас, вы служите Лорду Исполнителю, — сказал Ладд, — который защищает ваши интересы на этом мире. Мой полк – это Группа Специального Развертывания, посланная лично Лордом Исполнителем. Вы будете сотрудничать полностью.
Адепты-смотрители посмотрели друг на друга, в идеальном зеркале движения, и обменялись взрывом машинного кода.
— Передайте своему командующему человеческому офицеру... — сказал один.
— ...врата сейчас откроются, — закончил второй.
Последовал глубокий грохот тяжелых механизмов.
— Заезжайте внутрь, — протрещал голос Элама по воксу.
— Поняла, — ответила Паша. Цветок света появился сквозь дождь, когда главные врата настежь раскрылись, раскрываемые безмерной гидравликой. Внешние защитные батареи заставы втянулись, и длинная металлическая рампа выдвинулась над рвами, как язык.
— Паша Колосиму, — сказала она. — Пожалуйста, отведи одну четверть сил и займи широкую защитную позицию вокруг подъездной дороги и окружающей пустоши, по шаблону. Пожалуйста, так же, срежьте чертову колючую проволоку и уведите все транспортники с дороги. Я хочу чистый, беспрепятственный проезд, когда мы поедем назад. Я хочу, чтобы мы двигались быстро. Сделай это по уставу, Ферди, и держи меня в курсе насчет чего-либо.
— Понял.
— Я имею в виду, чего-либо. — Паша посмотрела на Конжика. — Заводи, — сказала она.
Конжик кивнул и запустил большой двигатель Транспортника-10.
— Запустить двигатели, — сказала Паша по ручному воксу. — Восстановить порядок, в один строй, следуйте за мной, пожалуйста.
Голос в темноте, шепот, едва ли достаточно громкий, чтобы услышать, сказал ему, — Будь тих и не делай ни звука.
Домор повиновался, бессловесный. Твердая рука, которая схватила его, прижала его к стене подвала. Он мог ощущать ее шероховатые кирпичи.
— Кто это? — удалось ему прошипеть.
— Шшшшшш! — ответил шепот.
Звук пилы для костей исчез. Ближайшая тишина ощущалась, как удушающий груз в непроницаемой черноте. Все, что Домор мог слышать, было стучащей кровью в своих ушах и вода, плещущейся вокруг его коленей. Тишина давила на него, украдывая у него способность наполнить свои легкие.
Это не тишина делала это, это был страх. Он попытался сфокусироваться. Он понимал, что уровень его кортизона резко поднялся. Он задумался, какой была частота его пульса. Выше 140-ка, и его моторные навыки будут нарушены. Выше 160-ти или около того, у него будет туннельное зрение, и он начнет соскальзывать в разлагающийся, нерациональный мир страха.
Он не мог говорить. Он не мог видеть, чтобы сказать, направляется ли его зрение в туннель. Но он знал, как факт, что никогда не был так напуган. Никогда. И это о чем- то говорило, потому что он прошел через кое-какие страшные фесы в свое время. Домор знал страх. Они все знали. История их жизней была пронизана регулярными пиками ужаса: угроза смерти, безумие боя, терзание в промежутках, которое разрушает душу.
Домор знал людей, сильных людей, замирающих или паникующих, или потерявших способность говорить, или осуществлять простые моторные функции. Для страха не было иерархии. Он кусал всех, кто подходил к нему. Лучшие из Призраков научились, с помощью одного только брутального опыта, в качестве наставника, приручать его. Они отточили интуитивные механизмы управлять адреналином и откликами на угрозу заднего мозга, побеждать значительные перемены в кровяном давлении и биологических процессах, и оставаться действующими. Гаунт был в этом мастером. Некоторые, как Макколл и – представил себе Домор – Роун – были рождены с этим мастерством. Остальные, как Баскевиль и Варл, приобрели эти навыки со временем и через тяжелую работу.