Чистая жидкость начала сочиться из каменной кладки, появляясь и стекая по стене вокруг ее руки, как тяжелые капли конденсации. Это ощущалось так, как будто кто-то открыл дверь морозильной камеры.
— Вода? — сказал Даур. — Потоп настолько высоко? — Он потянулся к каплям.
— Не надо, — сказала Лакшима.
— Это слезы, — сказала Онабель. Она продолжала стучать пальцем, зажмурив глаза.
— Слезы? — спросила Керт.
— С другой стороны этой стены много боли, — сказала Онабель. — Скорбь. — Ее голос был мягким, но крошечная пауза выдала ее увеличивающийся дискомфорт. — Я получаю голоса, — сказала она. — Люди... там мертвые люди. Другие кричат.
— Мы можем услышать? — спросила Лакшима. — Ты сможешь вынести это?
Онабель кивнула. Когда ее рот снова открылся, это был не ее голос, который появился.
— ...не можем найти дверь! Здесь нет двери!
Нельзя было ошибиться в голосе. Это был Мах Бонин. Они никогда не слышали его таким взволнованным, но это, неопровержимо, был он. Ученый не пародировал. Голос Бонина, продукт совершенно отличного набора вокальных звуков, исходил из ее рта.
— Мах? — сказал Гаунт, выходя вперед. — Это Гаунт. Скажите ему, это Гаунт.
— Он на другой стороне стены? — спросил Санкто.
Лакшима помотала головой.
— Здесь нет фесовой двери, Еролемев! — сказал Бонин через рот Онабель. — Как такое нафес возможно?
— Я не знаю, Мах. Мах? Мах? Там что-то, на лестнице. — Речь Онабель плавно переключилась на грубые, богатые модуляции Белладонского капельмейстера. Они, так же, никогда не слышали его паникующим. — Мах, это на лестнице. Это все тени. Женщины кричат.
— Сержант-майор! — закричал Гаунт на стену и ученого. — Сержант-Майор Еролемев! Это Гаунт! Вы меня слышите?
— Сэр? Сэр? — губы Онабель продолжали двигаться, но голос Еролемева затих, как будто он ушел прочь. Громкость повышалась и снижалась, как передатчик, закольцованный на приеме и потере сигнала. — Мах, ты это слышал? Бонин! Я слышал кого-то. Я слышал Гаунта!
Звуки от ученого стали невнятными. Приглушенные звуки. Эха слов.
— Бонин! — выкрикнул Даур, подходя к Гаунту. — Бонин? Это Даур! Дай мне знать, что ты можешь нас слышать.
Голос, идущий от Онабель, внезапно захихикал. Отличный голос в другом диапазоне. Ребенок.
— Фес, — пробормотал Харк.
Керт кивнула. — Йонси.
Хихиканье прекратилось. Рот Онабель продолжал беззвучно двигаться. Затем, внезапно, резко...
— Бан?
Даур задрожал. Он изо всех сил боролся, чтобы взять под контроль искривление своего лицо. Его глаза наполнились слезами.
— Бан? — Голос был громким и очень четким.
— Элоди? — ответил Даур.
— Бан, вытащи нас. Бан? Тень здесь. Мы не можем найти дверь. Все... все движется.
— Элоди... мы пытаемся...
— Все рассеялись. Женщины и дети. Здесь не было двери. Двери, просто, здесь не было. Тень поднялась. Плохая тень. Заполняя все. Люди – Бан? Ты все еще здесь?
— Да, — прошептал он.
— Бан, любовь моя, — произнес голос Элоди, как будто она была просто по другую сторону шторы. — Бан, это убивает людей. — Она начала всхлипывать. Слезы текли из глаз Онабель и несколько капель стекли вниз по стене. — Я так напугана. Здесь везде кровь. Это прорезалось сквозь свиту и—Бан? Я думаю, что оно голодно. Я думаю, что оно ест, чтобы... чтобы стать сильнее. Чтобы вырасти. Оно заполняет все. Уровень крови поднимается...
— Она имеет в виду уровень потопа, — прошептал Санкто.
— Нет, не имеет, — сказала Лакшима.
— Элоди? — состроил гримасу Даур сквозь слезы. Его кулаки сжимались. — Элоди, оставайся на месте. Прячься. Мы проберемся внутрь.
— Уровень крови поднимается. Тьма внутри нас. Она производит звук, который я слышала. Звук у Низкого Острия. Звук мясника. Юнипер говорит, что это пахнет, как машина скорби. Я так напугана. Вытащи меня отсюда. Вытащи меня нафес. Пожалуйста. Мне так жаль, Бан. Так жаль. Я была права. Я была права насчет нее, и я должна была сказать об этом раньше. Я должна была сказать. Я знала, чем она была. Я должна была заставить кого-нибудь прислушаться...
Голос Элоди упал до отдаленного шепота.
— Ох, Трон, — выдохнула она. — Она прямо здесь.
— Элоди?
— Бан? Я люблю тебя. И всегда буду.
— Я люблю тебя, Элоди. Я...
Онабель затихла. Ее губы перестали двигаться.
— Элоди? — прошептал Даур, пристально смотря на ученого.
Онабель позволила своей руке соскользнуть со стены. Она повисла у нее сбоку. Она повернулась очень медленно и открыла глаза. Она уставилась прямо на Даура.
И открыла свой рот. И, каким-то образом, произвела звук, который было невозможно скопировать человеческим голосом.