Множественные молотящие киберконечности, обслуживающие стол, схватили его, как паук, схвативший свою добычу. Элам взвизгнул. Конечности схватили его запястье, предплечье и плечо и пальцеобразные когти вытягивали кровь. Механодендриты ударяли и хлестали, пытаясь обвить его шею. Дополнительная серворука потянулась, урча сервомеханизмами, выдвигая блестящий титановый скальпель в сторону его лица.
Элам вырвался, оставив большую часть своего рукава и часть накидки. Он неуклюже приземлился на полированный пол. Манипуляторные конечности начали безжалостно разрезать куски ткани, которые они захватили.
Гальванический выстрел-залп прошел сквозь Диккерсона и вышел в огромном тумане из крови и измельченного мяса. Брызги окатили Макгета и ослепили его на мгновение.
Ладд услышал вопль Сетца. Манипуляторные руки на всех рабочих столах дико тряслись и хватали. Конечности-дрели и мерцающие хирургические лезвия вонзились в беспомощное тело Синдре. Они освежевали и убили его за секунды, разделяя его на причудливые геометрические части.
До этого Сетц все еще пытался зажимать рану Синдре. Конечности, так же, схватили его.
Колдинг пытался схватить его. Гипермобильные конечности воткнули лицо Сетца в выделяющие пар останки Синдре. Кабели механодендритов обвили его, привязав его к столу. Режущие лучи, двигаясь туда-сюда быстрыми и точными линиями, доделали остальное, нарезав Сетца от макушки до плеч на дюжины частей толщиной с вафлю.
Колдинг попятился, крайне потрясенный ужасом этого. В него врезалось тело Ладда, опрокинув его с линии перекрестного огня.
Элам и Конжик сконцентрировали огонь на оставшемся воине скитариев. Поток лазерного огня оторвал ему руку и уничтожил его лицо. Он упал, жидкость хлестала из трещин от попаданий в его нательные пластины.
Последний скитарий, офицер с украшенным гравировкой черепом, замер. Мозговая жидкость и гидродинамическая синтетика лилась потоком из большой дыры в центре его лба. Он умер стоя прямо, аугметические конечности заблокировались.
Паша опустила свой пистолет. Воздух в лаборатории был густым от дыма от выстрелов, и почти каждая поверхность была забрызгана кровью. Разбитый монитор искрил и горел.
— Трон живой, — прошептал Макгет.
— Тревога! — закричала Паша. — Предупреждение, всем отрядам...
Она осознала, что ее ушная бусина выпала, когда на нее напал адепт. Она нащупывала ее, нашла провод, и вставила ее в ухо.
До того, как она смогла что-либо сказать, она услышала яростный обмен сообщениями от отрядов Призраков внутри ЭМ 14.
— ...атакуют! Они атакуют, фес их! Я повторяю, Механикус повернулись против нас! Механикус повернулись против нас!
Снаружи лаборатории, быстрый оружейный огонь прокатывался по коридорам и галереям.
XII. КИМУРАХ
Человек, который собирался убить его на рассвете, пришел, чтобы спасти ему жизнь в середине ночи.
Ключи скребли в замках старой двери камеры. Нужно было три ключа, чтобы отпереть большую плиту потертого металла. Обычно, рутина открывания была методичной и точной, но это звучало поспешно и суетливо.
Маббон терпеливо ждал. Он мало чего мог сделать. Железные кандалы на его запястьях приковывали его к полу тяжелой цепью. Он мог стоять и ходить в маленьком круге в узком пространстве грязной камеры, или он мог сидеть на рокритовом блоке, который служил стулом. Они всегда приказывали ему сидеть, когда входили, и он предпочел это.
Тяжелая дверь открылась, скрипя на своих металлических петлях. Замак посмотрел внутрь на него. Замак был одним из шести охранников, которые присматривали за Маббоном по часам. Он был Урдешцем, крепко сложенным человеком из 17го Тяжелого Штурмового Отряда, который предоставил всех шестерых членов охраны.
Замак выглядел взволнованным, его лицо было красным, на его лбу был пот. Его камуфляжная куртка была расстегнута, как будто у него не было времени, чтобы должным образом застегнуть ее на пуговицы. На нем не было его нательной брони.
Он вошел в камеру, доставая ключи, которые подходили кандалам. Никакого обыска тела. Никакого охлопывания. Ни одного из обычных, скрупулезных протоколов.
— Я, обычно, не вижу тебя в этот час, — сказал Маббон.