– А где они в этом году собираются, – опять вступил Окерлунд. – Хотелось бы приобщиться. В Европе много говорят о сибирских шаманах, но мало кто лично видел.
– Вроде люди говорят, что на речке Чуе в селе Акташ, между Чуйскими и Курайскими белками у них в этом году сборище, – почесав затылок, сообщил Николай.
Путешественники решают прямо завтра туда и отправиться, благо Чуйский тракт как раз проходит через Онгудай. Они надеются, что часа за три на «Остине» они смогут туда добраться.
Остаток вечера прошёл в обсуждении проблем образования в маленькой по числу жителей стране.
– Понимаете, мистер Черчилль, – горячился Гуркин. – Это вопрос выживания. Без университета нашей республике грозит медленная деградация с возвращением в каменный век. У нас очень плохие стартовые условия. Девяносто процентов коренного населения и половина русских в 1921 году были совершенно неграмотны. За прошедшие пять лет нам многого удалось добиться, но это пока только первые шаги. С самого первого дня независимости от Москвы к нам стекались русские учёные. Феодосий Добржанский у нас пытается наладить биологические направление, Степан Тимошенко и Владимир Зворыкин – физические. Но нам нужны собственные специалисты, местные, хорошо бы коренные.
– Я вас понимаю, – Черчилль выпустил большое облако ароматного табачного дыма – думаю, что Великобритания тоже заинтересована в распространении культурного и интеллектуального влияния на регион Центральной Азии. Мы бы могли выделить несколько десятков мест в наших университетах. Вот только для обучения в них нужно будет знание английского языка и достаточно высокий уровень образования.
– Это очевидно. Я даже знаю как выйти из этого положения. – Улыбнулся Гуркин. – После прибытия к нам вашего консула мы договоримся о найме профессоров для отбора и последующей подготовки к поступлению местных молодых людей. Мы тут среди всей молодёжи такой конкурс устроим, что горы закачаются.
– Ну, качать горы, это наверное, слишком, – поддержал шутку Окерлунд, – достаточно будет раскачать тайгу.
– Можно и тайгу, но это позже, а сейчас, дорогие друзья, прошу вас отведать наших местных разносолов, – Гуркин провёл рукой над столом. – Не стесняйтесь! Вот тонкие тубаларские лепёшки йаан кулак, вот тутпаш из говядины и баранины, а вот урянхайский сыр баштак. Кушайте гости дорогие! Араку тоже не забывайте.
…
Вечером следующего дня Джон Черчилль, Окерлунд и Лариса Рейснер сидели на склоне бурной Ялу-Айры, ожидая начала сказочного представления на лоне дикой природы. Внизу у самой воды собиралось всё больше и больше народу. На склонах то тут, то там загорались огоньки костров. Прямо перед ними шумно переговаривалась группа немецких туристов.
Джон решил посмотреть на участников поближе. Аккуратно ступая по каменистому склону, он спустился к Ялу-Айры и пошёл вверх по течению. Шум воды заглушал остальные звуки, текучее серебро реки отражало пламя костров и луну с мириадом звёзд. Вдруг его внимание привлекли две женские фигуры о чем-то разговаривающие у самой воды. В голосе одной из них слышался какой-то неуловимо знакомый тембр. Джон невольно прислушался и решил попытать счастья, вдруг это и в самом деле окажется Клэр.
– Мадам, извините… – тронул он осторожно одну из фигур за плечо.
Женщина вздрогнула от неожиданности и резко повернула голову к нему.
Нет! Это не она. Немного досадуя на себя, Джон пробормотал какие-то извинения на английском и вдруг услышал в ответ.
– Oh! Johnny! Dear brother johnny[186]! – вторая женщина, о которой Черчилль даже успел забыть, схватила его за рукав и продолжала весело щебетать голосом кузины Клэр. – Не меня ли ты ищешь, братик Джонни?
– Клэр! Какое счастье, что мы наконец-то встретились, – до Джона дошло, что он просто не верно определил направление голоса в сумерках и под шумом реки. – Клэр, Я рад, что с тобой всё в порядке.
Оставшуюся часть ночи он пытался уговорить женщину вернуться в Англию, обещая сделать её помощником консула в Белогории. Договорились, что в конце лета миссис Шеридан выедет в Лондон и будет полномочным представителем Белогории до конца года, пока ей на смену не пришлют подготовленных кадров. Потом она может, если захочет вернуться обратно. Черчиллю пришлось пообещать, что ей не помешают даже вывезти на Алтай детей. Жажда просветительской деятельности так захватила мадам Шеридан-Кучияк, что об окончательном возвращении она и слышать не хотела.