– Колька, не зуди, ишь завёлся – попытался тормознуть соседа дед Пахом. – Ты лучше расскажи, что нам делать то. А то, судить, мы все горазды?
– Я предлагаю спуститься в посёлок Беспаловский. Там всего народу полторы сотни рыл. Один мильтон с наганом и три комбедовца с берданками. Нас тут триста человек. Только мужиков бывалых сотня. Мы беспаловских можем и вырезать всех до единого, а можем, если хорошо себя вести пообещают, и оставить.
– Ну, ты и зверюга, – завозмущался Пахом, но его скрипучий старческий тенорок потонул в шуме голосов.
– Хорошая мысля!
– А ежели кто из беспаловских сбежит?
– Колька веди нас хоть завтра!
– А вдруг, там не один мильтон?
– А если там у каждого в избе винтарь, вот и встретят нас «здрасьте-пожалста»?
– Тихо! – гаркнул, перекрикивая шум собрания, Григорий. – Мне тоже идея с зимовкой в селе нравится больше, чем топать всей компанией по сугробам. А что до вопросов, так Беспаловский тут под боком. Мы вроде бы мимо его проходили, когда сюда шли. Правильно я говорю, Николай? Разведку организуем сегодня вечером. Сам я и схожу, благо, меня тут ни одна собака ещё не знает. Потолкую с местными, посмотрю как-чего. Чтобы в Змеиногорск ни одна падла не дошла надо дозоры поставить на входе в город. И аккуратно резать всех одиночных путников. Нам проблемы с чекистами не нужны. А то знаем мы, как некоторые готовы и нашим и вашим услужить.
…
С полудня зарядил противный осенний дождик. Мелкие брызги, падая на землю, собирались в лужи. Наверное, когда партизаны расширили проход в штольню, случайно нарушили систему водоотвода. Теперь в верхней штольне постепенно скапливалась вода, угрожая затопить всю шахту. Лето и осень этого года, к счастью, выдались сухими, и вода успевала высыхать. Осенние затяжные дожди окончательно испортили жизнь в шахте. По углам появилась белёсое полотно плесени. К тому же, всё время имелась опасность, что когда-нибудь вода перельётся через край и затопит нижние штольни. Оставаться в шахте на зиму становилось просто опасно.
Григорий натянул на голову папаху, на меховую куртку накинул чью-то суконную шинелку, тщательно намотал портянки и, притопнув сапогами по земляному полу, почувствовал, что готов к выходу в любой дождь. Ещё раз похлопал себя по бокам и пошагал в направлении посёлка Беспаловского.
На подходе к посёлку, когда вдалеке уже показались крытые соломой крыши, он наткнулся на застрявшую в раскисшей дорожной грязи подводу. Подвода застряла в самом неудачном месте, как раз там, где дорога пересекается Карболихой. Речка не велика, шириной аршинов в пять и глубиной не выше тележной оси, поэтому моста здесь никогда не было.
Тяжёлые мешки вымотали гнедую лошадёнку до такой степени, что она уже не реагировала на удары кнута по тяжело вздымавшимся бокам. Лишь косила большим лиловым глазом на хозяина, будто умоляя сжалиться. Хозяин подводы, лица которого не разглядеть под надвинутой лохматой папахой, нахлёстывал бедную скотинку.
– Уважаемый, бог в помощь! – Крикнул Григорий, подходя ближе. – Охолони чутка, а то сейчас лошадёнку то свою до смерти забьёшь. А перекурим, да глядишь, я тебе с грузом и подсоблю…
– А и забью! – зло процедил мужик. – Твоё како дело? Ты, вообще, кто таков? Что-то я твоей хари не припоминаю.
– Ты, дядя, за языком следи! – Григория задело ничем не вызванное оскорбление. – Понимаю, попал ты в переделку. Так я тебе помощь предлагаю, дурья твоя башка. Ты сейчас кобылку забьёшь, апосля будешь на себе кули таскать?
– Да ладно тебе, не знаю как тя звать, – мужик опустил кнут. – Время сейчас такое, что все свои по домам сидят. А тебя я никогда не видел, ни в Беспаловском, ни в Черепановском, ни в Колывани…
– Из Барнаула я, – начал на ходу сочинять легенду Григорий, – еду по службе в Семипалатинск. Зовусь Егором. Служу землемером. Тебя как величать?
– Силантием крещён, – ответил уже почти по-доброму мужик. Потом хитро прищурился сквозь сивые космы папахи и продолжил, – А ведь, брешешь, ты, Егорий, ох брешешь! Может ты, паря, и Егор, но точно не с Барнаула. Сам подумай, где Барнаул, где Семипалатинск, а где мы… Тут даже до ближайшей чугунки почти сто вёрст.
– Тут, Силантий, дело такое. Можешь и не верить, но так оно и на самом деле и есть. Был у меня на германском фронте дружок из вашего Беспаловского. Он меня однажды при артобстреле от смерти спас. Апосля ранило его, да тяжело. Всю брюшину разворотило. Перед смертью просил он меня зайти при оказии в этот ваш Беспаловский и передать его вдове последнюю волю.