– Тьфу-тьфу-тьфу… Никаким не попом, – расфыркался Каначак. – Каном! Кам не священник, не поп. Кам проводник, помощник духов. Духи иногда нас слушают и делают, что мы просим. Если мы хорошие жертвы им приносим. Иногда и без жертвы могут помогать, как тебе. Ты бы тоже поблагодарил бы духов, они как-никак вывели из мира теней тебя. А кааном ты будешь, такова судьба. Ни одно ещё существо в этом мире от судьбы уйти не смогло.
– Посмотрим, – недоверчиво буркнул Григорий, – поблагодарить действительно надо, но тебя! Это же ты меня спас, а вовсе не духи там, какие-то. Да и не знаю я как благодарить того, у кого тела нет.
– Это просто! Я тебе вечером дам кумыс целебный. Ты его выпьешь. Только оставь на дне немного. Часть брызнешь в костёр, часть в реку, а часть в лес. Только делать это надо, думая о благодарности. В голове у тебя только благодарение должно быть. Вот сейчас пока едем, учись. Никаких чтобы в этот момент сомнений, ни каких воспоминаний. Только слова благодарности!
…
Наступил вечер третьего дня пути. Григорий за эти три дня вымотался так, как не выматывался даже на германском фронте. Хорошо хоть рана почти не беспокоила. То ли действовали нужные мхи и травы, которыми обрабатывал рану Каначак, то ли действительно духи ему подвластны. Питались они в дороге только подножным кормом, благо, что летом на Алтае съедобной зелени достаточно, да и хариус с чебаком в горных речках пока не перевелись. От этой пищи Григория уже подташнивало, но голод заставлял выкапывать по дороге луковицы саранки и корни репейника.
– Вот, сейчас по распадку спустимся, немного влево пройдём и увидим мой аил – сказал как-то на очередном привале Каначак. – Там у меня мука был, масло был, можно лепёшки испечь.
Через полчаса пути он внезапно остановил Григория, с силой схватив его за локоть.
– Ыгоры, стой! – тихим, но властным шёпотом остановил шаман спутника. – Гарью пахнет! Чужим человеком пахнет! Давай за тем камнем посидим, посмотрим, что тут происходит. Нельзя сейчас к аилу идти нам.
Валунов и скальных выступов вокруг много. Каначак притаился за одним из них. Григорий тихо поднялся на вершину сопки, чтобы проверить тылы. К счастью, наверху никого не было. Зато в той стороне, куда вёл его Каначак, над тайгой поднималась тонкая струйка дыма.
– Кажется, понятно, откуда в тайге запах гари. – Пробурчал про себя Григорий, – сожгли лихие людишки каначакову заимку. Искали там что, или самого Каначака ждали? Расспросить бы, да где ж их теперь поймашь…
Побеседовал так сам с собой минуту, постоял, оглядывая окрестности, и быстро спустился к старику.
Каначак встретил его, молча. При этом он как дико размахивал руками и таращил глаза. Тише, мол, не шуми! И точно, стоило Григорию улечься, как внизу со стороны тропы, по которой они пришли, послышались голоса.
– Федька, а тебе кто трепанул-то, что Каначак с золотом вернётся? – проворчал недовольный мужской тенорок, – ты, Федь, этого говоруна встретишь, так и за себя и за нас хлебало ему начисти. Три же дня тут как дурни просидели!
– Начищу, Ванятка, начищу, за мной не заржавеет, – отвечал ему солидный бас, – уж я энтому дикарю ижицу по всей харе расплескаю.
– Да, будет вам, мужики, – начал успокаивать их третий, – ну, не укараулили, мало ли, как оно бывает. Если шаман с золотом идёт, так его же и свои могли по дороге грохнуть. Золотишко ещё никому жизнь не удлиняло. Может и к лучшему, что мы Каначака не дождались. Грех это – человека живого убивать за просто так…
– Ну, ты Егорка скажешь! – уже затихая, засмеялся тенорок Фёдора, – инородца убить, это не грех. Он же в бога не верует, с бесями дружит, чертям ворожит. Как есть… – наконец, речь слилась с шумом реки и стала совсем неразборчива.
Григорий с Каначаком молча поднялись к пепелищу. От природы смуглый, старый кам потемнел лицом ещё сильнее. Он ссутулился, сжался и даже будто стал меньше ростом. Ноги привычно несли его по знакомой тропе всё ближе и ближе к месту, которое ему особенно дорого. Григорий молча поднимался следом, внимательно всматриваясь в землю. Он уже заметил, что из троицы только один носил сапоги. Двое босы. У одной босой ступни не хватало мизинца.
Каначак заметил внимание своего спутника к следам. Остановился, оглянулся и вдруг усмехнулся:
– Твоя, Ыгоры, не трать время, духам следы не нужны. Духи обижены. Духи сердятся. Ты думать, мне плохо, что мужики моя аил сожгли? – Он ударил себя ладонями по бёдрам. – Не-е-е-ет! Моя жалеть тех людей, что теперь без вины пострадают. Духи же не будут разбираться, сожгут деревню со всем народом и всё. Буду сегодня камлать, буду духов молить, чтобы простили этих дураков. А аил мы с тобой новый построим! Сейчас пойди и принеси какой-нибудь еды. Мне надо сил набрать, камлание много сил берёт.