Ну, ничего. У Серова под началом имеются опытные дознаватели и следователи. Имеются и знающие дактилоскописты. С раций и прочего шпионского инвентаря снимут отпечатки пальцев и сравнят с опечатками пальцев всех людей, живущих в окрестности… И пожалуйте бриться, неуважаемые господа.
— Лебедь, я Сеть! В квадрат пятнадцать дробь три возвращаться не надо. Взяли всех тёпленькими. Ребята благодарят за идею слезоточивых гранат и за выявленный подземный ход. Можете сразу выходить в полосу отсеченной части Ленфронта.
— Юра, Артём сообщает, что шпионов на первом хуторе взяли.
— Угу! Значит, день мы прожили не зря. Что начальство?
— Разрешает переходить на полосу Восьмой и Пятьдесят четвёртой армий.
— Раз разрешает, значит пошли.
Снова под крылом плохо различимые леса и болота.
— Ага, есть! Сеть, я Лебедь! Наблюдаю крупный отряд, численностью пятьдесят три человека. Имеются пулемёты и миномёты. Много взрывчатки, буквально у каждого. Если пленные не нужны, можем немножко проредить гадов, гранаты с собой имеются.
— Кладите всех! Пленные не нужны. — ответил Серов.
— Юра, тут под нами крупный отряд диверсантов, хочешь пострелять?
— Конечно же, хочу!
— Отлично! Бери гранаты, выдергивай чеку и по моей команде кидай прямо вниз.
Фонарь исчез, и Юрия обволокло вязким мокрым туманом. Внизу, метрах в тридцати, плохо различимый в белесой мути. двигался немецкий диверсионный отряд. Если его упустить, то он принесёт нашим войскам немало бед.
Юрий привстал, взял в руки пару «лимонок», по очереди выдернул чеки. Со своего места поднялся с гранатами и Антон.
— Я готов! — хриплым шепотом доложил Юрий.
— Раз, два, три. Давай! — также шепотом скомандовал Антон.
Гранаты полетели вниз, прошли положенные секунды, и позади пролетевшего лебедя на земле раздались не четыре, а с десяток взрывов, а потом — суматошные панические крики по-немецки, вопли боли и русский мат.
— Ага! Хорошо попали!
— А почему по-русски ругаются? — удивился Антон.
— Я слышал, что у фашистов в диверсантах много бывших русских. Беляки, и их выпердки.
— Да, действительно, что это я? У вас гражданская война только что завершилась.
Лебедь сделал круг, и снова оказался над фашистским отрядом. Командир диверсантов видимо решил, что они попали в минное поле, и отдал команду стоять там, где кто стоял.
— Ого! — восхитился Антон — а мы их ополовинили! Двадцать один в минусе!
— Очко! — оценил Юрий — Я готов, командуй, когда кидать, а то ни рожна же не видно.
— Секундочку… Раз, два, три. Давай!
Снова позади множественные взрывы, снова многоголосый вой и проклятия.
— Ага! Теперь они кинулись врассыпную! — пояснил Антон — Сейчас снизимся, пока есть гранаты, побьём отдельные группы, а потом придётся стрелять из пистолетов. Мдя… Как бы в ответ не прилетело: лебедь-то у нас один, лишь бы его не повредили.
Юрию понравилось, что Антон беспокоится не о себе, а об уникальной технике. Это по-солдатски, это вызывает симпатию и уважение.
— И кстати, Юра, у тебя сколько патронов?
— Восемь, плюс две обоймы, итого двадцать четыре.
— Ага! И у меня шестнадцать, ну да ладно, должно хватить.
В три захода уничтожили четыре группы, а потом принялись отстреливать отдельных фашистов. Очень помогала взрывчатка, которую несли с собой диверсанты: при попадании в неё происходил взрыв, и при некоторой удаче убивало не только носителя, но и того, кто оказался рядом. Самые сообразительные принялись сбрасывать с себя снаряжение, и в первую очередь всё взрывающееся, так что Антону и Юрию пришлось целиться в головы, благо, что шлемов диверсанты не носили. Повезло и в том, что никто так и не сообразил, что меткая стрельба ведётся не откуда-то со стороны, а сверху, тем более что негромкие хлопки пистолетов надёжно глушились винтовочными и пулемётными очередями самих диверсантов, палящих в подозрительные тени, что мерещатся им в плотном тумане.
— Сеть, я Лебедь! Диверсантов обнулили, движемся дальше по маршруту.
— Добро! Когда пройдёшь прифронтовую полосу, внимательно осмотри все расположения штабов от дивизии до армии. Ну, ты помнишь наш план.
— Ясно! Конец связи.
В полосе Восьмой и Пятьдесят четвёртой армий, обращённой к Ленинграду обнаружили пять разведгрупп с радиостанциями и почти сорок радиостанций спящих. Всё говорило о том, что немцы готовят новое наступление и усиленно собирают разведданные.
— Антоха, извини за неловкий вопрос, если всё совсекретно, то не отвечай.
— Спрашивай.
— Мне кажется, что в обеспечение нашей операции выделено несуразно много людей. Шесть батальонов!
— Ах, ты об этом… Понимаешь, тебе не сказали важной детали, но она вскоре станет известна всем. Прямо сейчас идёт процедура поголовной дактилоскопии всех взрослых обитателей прифронтовой зоны. Исключение только для рядовых бойцов боевых подразделений. Штабные, и все, кто рядом со штабом, дактилоскопируются все до единого человека.
— Тогда понятно. В таком случае выделенных сил как раз и мало.
— Ничего, мужики справятся. Должны справиться.
В районе штаба Восьмой Армии обнаружили две радиостанции, причём одна из них работала на передачу.
— Очень хорошо! — отозвался Серов — Район оцепляют, и гадина никуда не уйдёт.
На базу вернулись только тогда, когда лебедь объявил, что пора заряжаться.
— Слушай, Антоха, я раньше к особистам относился с предубеждением: дескать, мы воюем, а они бумажки перекладывают. А оказалось, у них работы никак не меньше чем у нас!
— Как сказал кто-то из древних: «Война — это путь обмана». Шпионаж форма обмана, и мы им пользуемся и немцы. Особисты, в меру своих способностей борются со шпионами и болтунами. Ну, ничего. За сегодня мы малость урезали немецкие возможности, а завтра сами выведаем у них много интересного, наши командиры на основании наших данных составят план, и мы врежем гадам от всей души.
— Твои слова да богу в уши.
— Не хмурься, мой друг. Устал?
— Устал. Хотя надо сказать, устал гораздо меньше, чем даже в самом удобном кресле.
— Пойдём, доложимся Серову о делах этого дня, я запишу расшифровку радиограммы, которую мы перехватили с утра… А потом кушать и спать!
— Отличный план, одобряю!
Серов принял их у дверей, обнял каждого и усадил у стола.
— Сегодня у нас крупный улов, товарищи! Знаете, кого мы взяли на том кораблике в Лахтинском разливе?
— Откуда нам знать? Даже предположить не берёмся.
— Вот то-то же! А взяли мы одного из начальников отделов штаба Балтфлота! Адмирала!
— С ума сойти! И он передавал английским шифром через нашу радиостанцию?
— В том-то и дело что через нашу. С адмиралом был каптри1, у него с собой была приставка, которая позволяет передавать сообщения в сжатом виде.
— А штатный радист?
— Его и начальника связи просто попросили выйти из радиорубки, а особисту показали грозную бумагу от высокого начальства.
— Вот как? Получается…
— Да, бумага подлинная, того кто подписал, уже взяли за мягкое вымя, но пока неясно от глупости он поставил подпись или по злому умыслу.
— Дайте бумагу, я напишу текст расшифровки радиограммы. — вспомнил Антон — Сами-то расшифровали?
— Самим пока не удалось. Машину-то ещё не построили, а вручную, хоть и по Вашим алгоритмам, всё-таки тяжело. Долго.
Антон аккуратно, мелким убористым почерком, написал трёхстраничный текст радиограммы, в которой содержалась важнейшая информация о Балтийском флоте, включая координаты якорных стоянок всех крупных кораблей в Ленинграде, Кронштадте и Ханко. Серов стоял у него за плечом и только каменел лицом.