— По крайней мере, она закончила школу.
Я прикусила губу, чтобы сдержать улыбку. Он не нуждался в поощрении.
— Да, давай ненадолго зайдем. Мы должны сообщить ему, что происходит с его мамой.
— Вы поняли, босс, — ответил он, кивнув, и повернул, чтобы подвезти нас к частной больнице, в которой лечился Лукас.
Чем ближе мы подъезжали, тем сильнее я теребила губу зубами. Несмотря на весь мой жесткий разговор с Зедом этим утром о том, что я не отступлю и не позволю Чейзу победить... Я сомневалась в себе. Это было эгоистично с моей стороны, других вариантов не было. Я не отпускала Лукаса не из-за какого-то альтруистического чувства защиты. А потому что он мне нравился и я не хотела его отпускать.
Как заметил Зед, я не была героиней.
— Поторопимся, — сказала я ему, когда мы припарковались.
— Если ты так говоришь, — пробормотал он, идя рядом со мной в больницу. Мы обошли пост медсестер и направились прямо на этаж, на котором находился Лукас. — Мне нужно сделать несколько звонков. Не жди меня. — Я резко остановилась в нескольких футах от комнаты Лукаса.
— Какие звонки? — Зед одарил меня невозмутимым взглядом.
— Ты что, боишься? Перестань быть такой девчонкой и тащи свою задницу туда. Леденец получил нож в грудь за нашу сомнительную историю; по крайней мере, ты должна нанести ему личный визит.
Мои губы приоткрылись от удивления.
— Зед…
— Дар. — Он чуть ли не прорычал мое имя, и я не могла продолжать притворяться, что за последние недели ничего кардинально не изменилось. Он не только разговаривал со мной с небрежным неуважением, но и часто использовал мое прозвище. Каким-то образом Чейз, воскресший из мертвых, вернул нас с Зедом друг к другу... и я ничуть не злилась на это.
Поэтому, когда он указал на комнату Лукаса, я просто отпустила его и зашла внутрь. Он был прав. Лукас заслуживал встречи со мной, даже если он просто скажет мне, что больше никогда не хочет меня видеть.
Однако в глубине души я знала, что он не собирался этого говорить. Так что, когда я вошла в его палату и его лицо озарила улыбка, словно гребаное солнце, я не была шокирована.
— Хейден, ты вернулась, — прохрипел он, затем откашлялся и поморщился. — Я не был уверен, что ты это сделаешь.
— Я тоже, — призналась я, подходя к стулу рядом с его кроватью.
Он постарался сесть немного прямее, затем воспользовался механическим пультом от кровати, чтобы помочь себе.
— Ну, я рад, что ты это сделала, — сказал он мне с широкой улыбкой.
Меня раздражало то, что он был чертовски откровенен в своих эмоциях. Кто, черт возьми, был так уверен в своей шкуре в наши дни?
Лукас был. Вот кто.
— Я перевела твою маму в дом престарелых, — выпалила я, уклоняясь от неловких, незнакомых чувств, которые он пробуждал во мне. — Только временно, если ей это не понравится. Но я подумала, что тебе лучше знать, что о ней заботятся, пока ты лечишься.
Его брови взлетели вверх после моего первого заявления, и на мгновение он словно потерял дар речи. Затем он издал долгий вздох облегчения.
— Спасибо, — прошептал он, проводя рукой по лицу. — Спасибо, это было… тебе не нужно было этого делать. Она все еще полуподвижна и пару дней могла о себе позаботиться. — Он съёжился, когда сказал это, и я знала, что он не верит в то, что говорит. Не говоря уже о том, как бы она волновалась, когда он просто не вернулся домой.
— Ну, дело сделано. Зед поручил нашим ребятам закончить ремонт у вас дома, но это может занять пару недель, пока они будут ждать детали. — У меня было несколько бесед с только что назначенным подрядчиком, пока мы были в Анархии, и я утвердила все расходы.
Лукас слегка нахмурился.
— Однако пандусы были завершены на прошлой неделе.
Я посмотрела на него долгим взглядом. Он установил пандусы над всеми ступенями или порогами между дверными проемами, но это было все — что понятно, когда денег было мало. Но работа, которую выполняли мои ребята, означала бы, что его мама будет не просто обходиться основными потребностями, а будет чувствовать себя комфортно.
— Врач сообщил какие-либо новости о том, когда тебя выпишут? — спросила я вместо того, чтобы объясняться. Я уже могла сказать, что он будет протестовать только из-за того, что он, несомненно, расценит мою помощь как благотворительность.
Он слегка кивнул.
— Может быть, завтра. Он просто хочет убедиться, что ожог на моей груди не воспалится. — Он сморщил нос, и мои плечи напряглись от напряжения.
— Лукас... — Я замолчала со вздохом. По привычке я прикусила край ногтя большого пальца, подыскивая нужные слова, но Лукас протянул руку и осторожно убрал мою руку ото рта.