Прежде всего гуляйпольских анархо–коммунистов отличал от остальных анархистов крестьянская прагматичность. Они повели упорную борьбу за массовые организации. В Гуляй–Поле приехал посланник уездного Крестьянского союза, эсер–каторжанин Крылов–Мартынов. Нужно создавать Крестьянский союз, поддержать борьбу эсеров за землю и волю в Учредительном собрании. Отличная идея! Но зачем нам эсеры и Учредительное собрание? Сами всего добьемся. 28–29 марта Махно был избран в Комитет Союза и возглавил его. Других авторитетных революционеров в городке не было. Крестьянский союз парализовал орган поддержки Временного правительства — Общественный комитет, захватил все его секции и фактически превратился в высший орган власти в районе — Гуляйпольский Совет (формально до августа он назывался Крестьянским союзом). Система власти анархо–коммунистов опиралась на разветвленную сеть массовых организаций, которые поддерживали политику Махно — профсоюзы, заводские комитеты, комитет батраков, сходы–собрания. Последние представляли собой своего рода постоянно действующий референдум, который позволял анархистским лидерам контролировать настроения населения. Делегаты посылались в Совет от относительно компактных групп населения, что облегчало их связь с избирателями[35]. Махно любил выступать на сходах. Говорил он ярко, переплетая народную речь и научные термины, почерпнутые в тюрьме. Крестьяне слушали и говорили: «Голова…»
Махно добился представительства Гуляйпольского совета на губернском съезде, хотя его совет и не был уездным, «заявив свой протест против того, что губернский съезд не собирает непосредственно с мест крестьянских и рабочих делегатов…»[36] Если бы на губернские съезды действительно собирались представители всех местных Советов, это сделало бы съезды еще более громоздкими и неработоспособными (что упрощало задачу захвата Советов большевистской партией). Но Махно исходил из того, что губернский уровень должен получать от местного самоуправления минимум политических полномочий, и потому его работоспособность не столь важна. Здесь можно установить нужные контакты, да и ехать домой. Там, на местах, должна быть вся власть.
Рост влияния Гуляйпольского Совета в регионе ставил перед его лидерами новые задачи — делить землю. Посещавшие Гуляй–Поле в мае делегации окрестных и далеких сел задавали прежде всего один вопрос: как быть с землей. Придя к власти, махновцы захватили земельные документы и провели учет земель (разительный контраст с крестьянскими движениями предыдущих эпох, когда крестьяне жгли земельные документы). Крестьянство стремилось «пор уму» поделить земли помещиков и кулаков. Это требование Махно ставит на первых съездах советов района, прошедших в Гуляй–Поле. Предложение анархо–коммунистов объединиться при этом в коммуны успеха не имело. Аграрная программа движения предполагала ликвидацию собственности помещиков и кулаков «на землю и на те роскошные усадьбы, которые они своим трудом не могут обслужить»[37]. За помещиками и кулаками сохранялось право хозяйствования, но только своим трудом. Значительная часть зажиточных крестьян была вынуждена согласиться с требованиями махновцев, так как не могла оказать сопротивление. «А что сделали с теми хозяевами, которые революции не «сдались»? — интересуется В. Голованов. — Мы не знаем и лишь можем предполагать, памятуя о крутых нравах времени»[38]. Похоже, ситуация была не столь мрачной, как рисует ее автор «художественного исследования». Не стоит путать 1917 г. с 1919–м. В дальнейшем на авансцене событий продолжают действовать хуторяне и зажиточные колонисты — хорошо вооруженные и готовые не только к обороне, но и к нападениям на крестьян. Махно установил контроль над частью хуторов, но с другой частью справиться, видимо, не смог, и предпочел договориться. Разжигать жестокую вендетту в своем районе в этот период он не собирался.
Уже с июня крестьяне прекратили вносить арендную плату, нарушая тем самым указания правительственных чиновников. Но немедленно провести аграрные преобразования не удалось. Сначала их задержал острый конфликт с уездным комиссаром Временного правительства Михно, затем — сбор урожая. Чтобы не нарушать производственный процесс, крестьяне отложили основные преобразования до весны. В августе Махно, прикинув размеры передела, все же провел уничтожение земельных документов. Но пока землю делить не стали, чтобы не нарушить ход уборки: «на сей раз ограничились лишь тем, что за аренду помещикам не платили денег, взяли землю в ведение земельных комитетов, а над живым и мертвым инвентарем до весны поставили своих сторожей в лице заведующих, чтобы помещики не распродали его»[39]. Почти то же самое предлагал лидер Партии эсеров Виктор Чернов. Но он не смог «продавить» свою реформу, а махновский Совет провел ее. Уже эта реформа быстро дала результат — крестьяне работали на бывших помещичьих землях не за страх, а за совесть, собрав самый большой урожай в губернии[40]. И Махно пошел дальше. 25 сентября съезд Советов и крестьянских организаций в Гуляй–Поле провозгласил конфискацию помещичьих земель и передачу их в общественную собственность. Так Махно решил «вопрос о земле» до всяких Декретов и Законов Учредительного собрания.
38
Голованов В. Тачанки с юга. Художественное исследование махновского движения. М., Запорожье. 1997. С.39.