— Сделай это, — говорит он, наклоняясь ко мне. Губами прижимается к моим в крепком поцелуе. Руками ласкает мою кожу. Всем телом подается вперед, а ногу располагает у меня между ног. — Подними эти юбки, Молли, — произносит он, и я буквально ощущаю его слова у себя на языке. — Позволь мне скользнуть своей рукой между твоих ног и немного поиграть. Давай хорошо проведем время сегодня вечером и забудем о том, что все это рухнет завтра.
— Я не…
— Пожалуйста, — говорит он. Его слова такие тихие, наполненные желанием, сожалением и волнением. Он напоминает мне его друга, с которым я танцевала. Его мольба заставляет меня подчиниться. Я стараюсь убедить себя, что он делает это против моей воли, но это ложь. Что-то есть на кончике моего языка. Как будто мой мозг скрывает какие-то секреты, которые вот-вот вырвутся из меня. Поэтому я опускаю руки, хватаю шелковую ткань и даю этому мужчине то, что ему нужно.
Свое согласие.
Его губы внезапно становятся жадными и сокрушительными. Язык врывается в мой рот. Одну руку он убирает с моей щеки и опускает к ремню, а я задираю юбки еще выше, открывая голую кожу моих ног. Оживленный ветерок дует по ним, заставляя мою киску дрожать от предвкушения. Он расстегивает пряжку на ремне и дергает за молнию прямо перед тем, как прижать свой твердый член к моему бедру.
Я толкаюсь вперед, заставляя его стонать от нарастающей потребности.
— Тогда сделай это, — шепчу я. — Просто сделай это, пока сюда никто не пришел. — Голоса других пар в лабиринте становятся громче, но я не могу сказать, как близко они от центра лабиринта. Или от того, чтобы застать меня здесь, делающей это с ним.
Он перехватывает мои юбки так внезапно, что я ахаю от неожиданности, и затем опускает руку к моей промежности и отодвигает в сторону трусики. Этого хватает, чтобы он просунул свой палец в перчатке внутрь моей киски.
— Раздвинь ноги шире, Молли.
От одного лишь звука его грубого голоса, которым он произносит мое имя, у меня кружится голова. Почему? Почему он вызывает у меня такие чувства?
Но эта мысль исчезает, как только давление внутри меня превращается в удовольствие. Я подчиняюсь его последней команде, будто я его виртуальная игрушка в той пещере. Вынужденная подчиняться его приказам. В его полном распоряжении и под его контролем.
В тот момент, когда эта мысль мелькает у меня в голове, его член, большой, твердый и пульсирующий так же, как и моя киска, сменяет его палец, и я издаю стон. Громкий.
— О, Боже.
— Тс-с-с, — смеется он. И этот смех уносит все запреты и страх, а на смену им приходят безрассудство и соблазн.
— Я хочу трахать тебя на виду, — говорит он. — Прямо здесь под этими прожекторами. В двухстах метрах от всех этих светских идиотов, не обращающих внимания на то, что происходит вокруг. Жалкие параноики, думающие лишь о том, как им быть дальше. А если ты будешь шуметь, Молли, мне придется перетащить твое трепещущее и ноющее тело в тень, и это испортит всё.
— О, Боже, — снова повторяю я.
— Ты ведь не хочешь, чтобы я все испортил?
Я мотаю головой, уставившись ему прямо в глаза. Он сжимает мою талию так, будто больше никогда не хочет меня отпускать. Он вбивается в меня, прижимая меня к холодному постаменту с такой силой, что я ощущаю шероховатость камней, вмонтированных в бетон.
— Обхвати меня ногами, — говорит он, сжимая мои волосы одной рукой, пока я не вскидываю голову. — И смотри на меня, когда я тебя трахаю.
Я поднимаю ногу, и он помогает мне другой рукой. Я прижимаюсь к твердым, четко очерченным мышцам его живота и бедер, когда он толкается в меня.
— Блядь, — рычит он, кусая мочку моего уха. — Они уже близко. Еще два поворота направо, и они найдут нас. И если ты думаешь, что я остановлюсь, то ты плохо меня знаешь. Так что кончи для меня, Молли. Кончи и скажи мое имя мне на ухо, когда сделаешь это.
— Что…
— Линкольн, — шепчет он. — Меня зовут Линкольн. Скажи. Я должен услышать, как ты произносишь его.
Он вбивается в меня. Рукой находит мою грудь, сжимая ее так, будто мы на грани чего-то. Губами прижимается к моей шее, захватывает нежную кожу зубами и слегка прикусывает ее. Я резко втягиваю воздух, и он отпускает кожу, начиная посасывать место укуса, пока я не сдаюсь окончательно.
Со стоном я выдыхаю его имя:
— Линкольн, — произношу я.
— Еще, — приказывает он. — Скажи еще раз.
— Линкольн, — выдыхаю я. — Я кончаю.
— Еще, — повторяет он снова. — Я хочу, чтобы бы сделала это снова.