Споры о престолонаследии Моголов и череда слабых и бессильных императоров усугубляли ощущение имперского кризиса: три императора были убиты (один, к тому же, был сначала ослеплен раскаленной иглой); мать одного правителя была задушена, а отец другого - сброшен с обрыва на своем слоне. В худший из всех годов, 1719, четыре разных императора быстро заняли Павлиний трон. По словам могольского историка Хайра уд-Дина Иллахабади, "Император потратил годы и состояние, пытаясь разрушить основы власти маратхов, но это проклятое дерево не удалось вырвать с корнем".
От Бабура до Аурангзеба монархия Великих Моголов в Индостане становилась все более могущественной, но теперь между его потомками началась война, каждый из которых стремился подмять под себя другого. Подозрительное отношение монарха к своим министрам и привычное вмешательство полководцев не в свое дело, недальновидный эгоизм и нечестность только усугубляли ситуацию. Беспорядок и коррупция больше не пытались скрываться, и некогда мирное царство Индия превратилось в логово анархии.
На местах это означало опустошительные набеги маратхов, в результате которых деревни под властью Великих Моголов превращались в груды дымящегося пепла. О безжалостности и жестокости этих партизанских набегов ходили легенды. Европейский путешественник, проезжавший через Аурангабад, наткнулся на последствия одной из таких атак маратхов:
Когда мы достигли границы, то обнаружили, что все предано огню и мечу. Мы разбили лагерь рядом с деревнями, превращенными в пепел, - неописуемо страшная и ужасающая картина: люди и домашние животные сгорели и лежали, разбросанные по земле. Женщины сжимали на руках детей, мужчины были искажены, как будто их настигла смерть, у одних обуглились руки и ноги, у других можно было узнать только туловище: отвратительные трупы, некоторые из них жарились на огне, другие были совершенно черными от кальцинации: такого ужасного зрелища я еще не видел. В трех деревнях, через которые мы проезжали, было, наверное, около 600 таких изуродованных человеческих тел.
Однако если маратхи были жестоки на войне, то в мирное время они могли быть мягкими правителями. Другой французский путешественник отмечал: "Маратхи охотно разоряют земли своих врагов с поистине отвратительным варварством, но они верно поддерживают мир со своими союзниками, а в своих собственных владениях обеспечивают процветание сельского хозяйства и торговли. Если смотреть со стороны, такой стиль правления выглядит ужасно, поскольку народ по природе своей склонен к разбойничеству; но если смотреть изнутри, то он мягок и благожелателен. Области Индии, подчинившиеся маратхам, являются самыми счастливыми и процветающими". К началу XVIII века маратхи контролировали большую часть центральной и западной Индии. Они были организованы под руководством пяти вождей, которые составляли Конфедерацию Маратхов. Эти пять вождей основали наследственные семьи, которые правили пятью различными регионами. Пешва - персидский термин для обозначения премьер-министра, введенный бахманскими султанами в XIV веке, - контролировал Махараштру и был главой Конфедерации, поддерживая активную переписку со всеми своими региональными губернаторами. Бхонсле управлял Ориссой, Геквад контролировал Гуджарат, Холкар доминировал в центральной Индии, а Сциндя командовал растущей территорией в Раджастхане и на севере Индии. Маратхи продолжали использовать административные процедуры и практику Моголов, в большинстве случаев делая переход к своему правлению настолько плавным, что он был почти незаметен.
Перед лицом постоянно растущей власти маратхов могольские региональные губернаторы все чаще оказывались предоставленными самим себе, а некоторые из них начали вести себя так, словно они действительно были независимыми правителями. В 1724 году один из любимых генералов и самых лелеемых протеже Аурангзеба, Чин Килич Хан, Низам уль-Мульк, покинул Дели без санкции молодого императора Мухаммада Шаха и стал региональным губернатором в восточном Декане , победив соперника, назначенного императором, и создав собственную базу власти в городе Хайдарабад. Аналогичный процесс происходил и в Аваде - примерно на территории современного Уттар-Прадеша, - где власть стала концентрироваться в руках персидского иммигранта-шиита Наваба Саадат Хана и его племянника, зятя и возможного преемника Сафдара Джунга, родившегося в Нишапуре. Дядя и племянник стали главными властителями на севере, их база находилась в Файзабаде, в самом сердце Гангских равнин.