Клоун-убийца продает на улице билеты на свой последний спектакль. Негр-проповедник нажимает дверные звонки, чтобы взыскать с замеченных в семи смертных грехах. Антигерой прокалывает ноющие гнойники душ, но его бытие и цели тех, кто продает его кинокопии, весьма далеки друг от друга.
С барабаном из человеческой кожи и окровавленным флагом, в музейного вида форме и маске вратаря, не пропустившего в рай ни одной шайбы, с целым инквизиторским арсеналом в скрипучей тележке, катящейся следом, по ночным улицам он идет к вам. Поговорите с ним перед казнью. Это его развеселит. Или казните его. Присвойте его вещи и работу. Если в «Ну, погоди!» вы всегда стояли за волка, а шварцевский дракон вызывал восхищение, шансы у вас есть. Вам никогда не исторгнуть «чужого» наружу, прислушайтесь же к его шепоту, пока он не попортил изнутри вам скафандр. Есть шанс понять, что «чужой» это «наш».
Не бойтесь пришельца с харей цвета моркови, отравленной нитратами. Не бойтесь незачатых детей с ледяными глазами, воспламеняющими дома. Учитесь у антигероев лучше понимать себя. Не поймешь — не откажешься. Смотрите видео чаще.
Выступающий выступил и больше не нужен. Если это интерактивная конференция, экраны гаснут. Если это новый университет или суд, в зале рассветает. Лекция окончена. Приговор оглашен. Если вы спали, то продолжаете. Если бодрствовали, то ничего не изменилось. В любом случае слушатели расходятся, и некоторые неплохо видны. И слышно слабое блеяние приговоренных ягнят.
Отца-матери он не знал и не печалился об этом. Воспитанный монастырем и случайной бабкой подкидыш к шестнадцати годам пользовался в деревне славой дебиловатого великана, способного только коров пасти, впрочем, скоро мир отдал безродного в солдаты — пасти политических заключенных, провожая их по арестантскому тракту. Несколько лет В был не в силах задуматься, что и зачем он тут выполняет, кого бьет прикладом по коленям, пока однажды вечером, нарушив устав, не разговорился у костра с социалистом-максималистом, рассказавшим ему про атамана Разина и подарившим брошюру Кропоткина. Читать В толком не мог, однако агитацию спрятал на груди и, глубоко задумавшийся, сказавшись больным, вскоре вернулся к родным избам. Здесь в 11-м году он стал легендарным предводителем разбойников, наводивших панику на помещиков, дачников, купцов и полицию всей Московской губернии. Каторжанин же, социалист, скончался на тракте от той самой болезни, какую изображал В, чтобы уволиться из надзора. Другого недуга здоровяк В не знал.
Банда совершала ночные налеты на кооперативные склады, жгла барские усадьбы, громила жандармские участки. Специальный писарь, беглый фальшивомонетчик, составлял после каждой успешной экспроприации послание популярному сыщику Кошко, занимавшемуся их делом: «Сделано мной, знаменитым лихим атаманом без роду, без племени, родившимся под счастливой звездой Стеньки Разина. Крови человеческой не проливаю, а гулять гуляю. Не ловите меня, я заговоренный. Ни огонь, ни вода, ни пуля не берут. И живу неуловимо, как эфирный сын, пока не возьму на душу убийственный грех».
Первым пал от руки атамана пристав Белянчиков. «Не зря господина пристава я расстроил, за то он к моей Пашке лез со срамными намерениями. А Пашку я люблю больше лунной ночи. Грабить их не грабил, взял лишь леворвер, так как зачем он им тапериче?»
Во главе с атаманом и атаманшей, красивой девкой, разносившей прежде чай в вокзальном буфете, банда налетела на усадьбу генеральской вдовы из Люберец ради учреждения очередного «погрома утеснителей». Разбуженная анархическим грохотом вдова кинулась с лампой на В, крича: «Холоп, сволочь!»
«Убивать-то вдову не хотел, а выпалил для испугу, да вот на грех угодил в убойное место». С мстительным азартом люди В, руководимые правой рукой атамана, «басурманом» Шаговым, пустились во все тяжкие: изнасилования и «мокрые» дела, выпускали кишки урядникам, воровали за выкуп чиновничьих детей и, если в срок не получали, бросали детей с моста на камни сухого русла, завязав им глаза платочком. Они никогда не ждали дольше оговоренного. Они торопились.
Рассерженный таким оборотом, В казнил нехристя Шагова и заколотил в его лесную могилу осиновый кол. Однако следы горели, жандармерия окружала анархию кольцом. Последним В застрелил из приставского револьвера детектива Муратова, помощника Кошко, который выследил банду.
«Взглянул я на него, шакала, и такая злость забрала, испугался за волю-волюшку, кроме которой и не было у нас ничего, вот и выпалил».
На следующий день, один покидая недорогой трактир, В попался. При аресте громко кричал по-неприличному и утопил в колодце одного из нападавших. На суде предъявил брошюру Кропоткина, уверенный, что «в ней мое помилование, если царь только прочитает, так сразу и отпустит».