Стражники Феномен и Ноумен, пара маньяков-убийц, улыбаются тебе издали, охраняя ворота. И по приветливым чертам их лиц, принадлежащих одной голове, ты чувствуешь — тебя пропустят так, не взяв платы.
Люди конвенционального общества смотрят на партизана, как оплатившие проезд пассажиры на принципиального безбилетника, спорящего с контролером. Смотрят с раздражением, жалостью и неясной им самим завистью.
Новый стоицизм
Недавно я почувствовал, что действительно придется жить при капитализме. Не ждать со дня на день восстания, не надеяться, что торговый строй закончится как недолгая бессодержательная авантюра, как позорное приключение эго в мире самых низких сущностей грубого экономического колдовства, а именно — жить при капитализме, привыкать питаться падалью, ходить под диджеем. Ваганты называли это «в гостях у короля морока», небесные наставники дао говорили: «остерегайся родиться в год правления воровства, принявшего черты власти». Тот, кто не остерегся, вынужден сам себе устраивать второе рождение, разоблачая морок и наказывая вора.
Денежное тело диджея с нервами финансовых путей, ложными воспоминаниями, выраженными в валюте, и фантазиями, воплощение которых есть бесконечное самовоспроизводство валютных сумм в объединенной реальности мировой дискотеки, ритмично повторяющей все движения в запрограммированном диджеем порядке. Он правит нами, как ужас пустоты правит водой в сообщающихся бассейнах, о которых мы столько слышали еще в школе. Инновационный обмен — главная операция, приватизированная диджеем. Программирование становится все более искусным, и в пространстве дискотеки для диджея все меньше неожиданностей. Он — ответственный за сон всех танцующих, ему поручено сохранение рыночной майи.
Жить при капитализме. Быть товаром. Для обособленного человека такое сообщение гораздо печальнее, чем «не жить вообще». Не жить. Существование в качестве товара есть существование с обратным знаком.
Эта печаль, осознанная как сила, вызывает в обособленном человеке новый стоицизм.
Диджей обращается непосредственно к жизни как к самодостаточному процессу. Его пространство ограничено витальностью. Но для нового стоика жизнь имеет оправдание до тех пор, пока она не прекратила поиск своих причин вне самой себя, пока она оправдывается неким сверхжизненным заданием. Обращение диджея исключительно к витальности — самый эффективный способ лишения жизни ее онтологических полномочий.
В школьные годы многие из нас смотрели видео «Чужой». Убить организм невозможно, он размножается в любых условиях всеми способами. Идеальная биологическая модель, от которой спрячешься лишь на другой планете. Честное описание сущности диджея, выдававшего себя некогда за демиурга (у гностиков), за социального конструктора (у новых левых) и за многих других. Многие фильмы о космических паразитах — косвенная форма социальной критики.
Мы вступили в эпоху, когда ему больше незачем притворяться. Он действительно чужд человеку как конфликтной системе естественных и сверхъестественных элементов. Об этом, в частности, свидетельствует отмечаемая всеми психиатрами мира в последние десять лет «архаизация бреда». Если мучители раньше являлись пациентам в облике агентов специальных служб или технически нас обогнавших цивилизаций, то сегодня они предпочитают не прятаться и все чаще приходят так, как они описаны Виром в «Псевдомонархии».
Случайно сопоставляющий в головах приплясывающего большинства любую информацию, лишая тем самым информацию содержания, он страхует себя от нападения со стороны танцующих. Склонен к ремейкам, ко вторым изданиям явлений с измененными названиями. Его «новое» это всегда удачно проданное вам старое, а что-либо действительно другое не может продаться, т.к. существует не по правилам инновационного диджейского пульта. Не может быть продано, значит, не может быть услышано дискотекой до тех пор, пока другое не откажется от себя, не перестанет быть другим, не примет форму старого, т.е. уже много раз и разным поколениям проданного. Адаптируя классику, диджей раздает ей новые функции, губительные для нее с точки зрения безмолвствующих в могиле классиков. Диджей — адский протей умозрительного (социологического) большинства, ожиданиями которого он играет. Умозрительное большинство — тяжелый, но пустой изнутри фантом, оно всем кажется, но ничем и никому не является. Демократия — это шулерство именно как принцип, а потом уже как практика. Конвенциональная мудрость — это танцевальный наркотик. Но чтобы возразить диджею, вы должны как минимум перестать танцевать.