— Поужинаешь здесь или подаришь своему несчастному желудку разгрузочный вечер, — сказал я и жестом пресёк новое возражение сестры. — А ты, если не перестанешь пищать, останешься тут до утра. И любимый папочка не прилетит к тебе на помощь.
— Вот, значит, как ты заговорил, — негодовал Макс. — Натуралки действуют на тебя, как наркотик.
— Как на тебя жратва. Разговор окончен.
Никаких угрызений совести, я делал то, что должен был.
Нат, Женя и Макс отправились в увлекательное путешествие по местным барам. Я же предложил Зое и Олесе куда более культурную программу — прогулку по экзотическим окрестностям, сдобренную разговорами на разные острые темы.
— Почему ты отказался от пластин вдохновения, если не можешь творить без них? — поинтересовалась Олеся.
Куда же без каверзных вопросов.
— Я надеюсь, рано или поздно смогу.
— И ты думаешь, у тебя это станет лучше получаться? — спросила Зоя. — Писать картины и стихи.
— Не уверен, но я буду знать, что их пишу я, а не кучка химиков из правительственной лаборатории. На мой взгляд, вдохновение — одно из самых сложных и необъяснимых чувств, как и любовь. Это подарок Бога для всех творческих личностей, эликсир для их душ. Как можно заменить его пластиной, рассасываемой под языком?
— Тем не менее, многие годы ты не чурался принимать их, — заметила Зоя.
— Да, потому что был юн и глуп. Мне не повезло, как вам, родиться в общине. Разве можно винить чёрного за цвет кожи?
— Но почему ты не пошёл до конца? К чему эти ограничения и попытки плыть против течения?
— С возрастом приходит осознание, формируется собственное мнение. Ну, и была пара эпизодов, сильно повлиявших на меня. — В первую очередь, я вспомнил о первом курсе, Лере Воробьёве и вкратце поведал суть.
— Ясно. Юноша повзрослел и вкусил житейской мудрости, — заключила Зоя. — А что насчёт остальных чувств? Почему не откажешься от всех пластин разом?
— Чтобы превратиться в зомби-овощ или мину замедленного действия? Несколько дней я ещё буду похож на человека, но потом, когда начнётся ломка… — Я замолчал. — Мне нужна полная уверенность, что человеческий организм обладает способностью реанимировать атрофированные чувства. Тогда я начну курс лечебной терапии незамедлительно.
— Что за терапия? — спросила Олеся.
— Последовательный отказ от пластин, пока зависимость не исчезнет полностью.
— А что потом? Выступишь по телевидению, начнёшь агитировать общество за возврат к натуральным чувствам и всё в таком духе?
— Не, мне ещё пожить хочется, — усмехнулся я. — Наверняка случаев полного или частичного исцеления немало, просто нашему правительству, да и вообще мировой системе невыгодно, чтобы люди слезли с пластин. Рассудите сами. Уже давно установили прогрессирующую зависимость от них, но никаких запретов или разработок, как вылечить зависимое общество нет. Пастухов и стадо всё устраивает. Сигареты, алкоголь, теперь и пластины…Мы одновременно трупы и гробовщики.
Я взглянул на темнеющее небо Маталы:
— Вечереет. Можно и выпить.
Культурная программа закончилась. Мы направились в бар.
— Кажется, он заслужил встречу со Зверем, — подвела итог беседы Олеся.
Не думаю, что пара бокалов вина сыграли роль. Она оказалась девушкой с добрым сердцем и верой в благие намерения незнакомцев. Полыхающая юность.
— Пусть Зверь решает, — не согласилась гюрза Зоя. — Я скажу ему всё как есть, без прикрас и недомолвок. — Она внимательно посмотрела на меня. — Если он согласится, то завтра встретимся на пляже в четыре.
— Буду ждать, — ответил я и улыбнулся девушкам на прощание. Олеся ответила мне искренней улыбкой, и я понял, что любой ценой должен попасть завтра на встречу.
Дорога в Херсониссос прошла в тишине. Нат и Макс напились и проспали все два часа, а у Жени закончилось действие пластины веселья, из-за чего она монотонно дремала и изредка задавала мне пресные вопросы. Я что-то отвечал, но в голове крутились мысли о будущем. Готов ли я пойти на всё ради достижения конечной цели?
Где-то в воздухе витали строчки и слова. Будто месяцами накопленные переживания и образы, погребённые на дне моего разума, продирались наружу. Они почуяли запах свободы. Жаль, под рукой не оказалось блокнота, пришлось держать строчки в уме, тут же рифмовать и редактировать их. Непростая задача, но отчасти я с ней справился. Добравшись до отеля, я первым делом схватил карандаш с бумагой и начал записывать. Давно забытые ощущения творческого экстаза. К полуночи я дописал «Высохшие слёзы» — маленькое стихотворение, вместившее в себя так много правды о нас.