Гуманизм Кропоткина был неразрывно связан с его восприятием мира, природы, с его идеалами анархии. Власть, насилие присутствуют и в общественном хаосе, и в насильственных беспорядках, и в банде грабителей. Анархия пробивает себе дорогу лишь там, где отступает власть человека над человеком, и означает лишь одно: свобода человека не должна ущемлять свободы других людей. Зачатки анархии — во всяком творчестве, в самоуправлении. Кропоткин сформулировал свой биосоциологический закон взаимной помощи, основанный на учении Дарвина и гласивший, что жизнь основана на взаимной поддержке, а борьба плодотворна лишь тогда, когда разрушает старые, отжившие формы и утверждает новые, основанные на принципах солидарности, справедливости и свободы. Идеал анархии действительно опасен. Он опасен для любой элиты, которая пытается сохранить себя с помощью лжи и насилия. Основой же систематического насилия является государственная власть.
«Анархия ведет свое происхождение не от какого-нибудь научного открытия и не от какой-нибудь системы философии... Анархизм родился среди народа, и он сохранит свою жизненность и творческую силу до тех пор, пока будет оставаться народным».
Утраченные иллюзии
В марте 1917 года он вернулся в Россию. На вокзале ему устроили грандиозный прием — тысячи людей, запрудившие привокзальную площадь, десятки трепещущих на весеннем ветру красных и черных знамен. Эти минуты были наградой за десятилетия. О последнем периоде жизни Кропоткина до последнего времени старались не писать — дескать, вернулся на Родину и умер. А между тем, годы, прожитые по возвращении из эмиграции, являются самыми трагичными в его жизни. Безуспешно призывал он отвергнуть террор как большевиков, так и тех, кто клялся его именем — анархо-коммунистов. Его беда заключалась в том, что матрос Анатолий Железняков и ему подобные никогда не читали его трудов и не задумывались над его словами: «Всякий имеет право на жизнь. Избиение буржуа ради триумфа революции — это безумие». Террор выгоден новым якобинцам для того, «чтобы наименее добросовестный из них добился власти», террор «служит лишь для того, чтобы ковать цепи для народа». Анархо-коммунисты поддержали большевиков и помогли их восхождению к власти, большинство из них вскоре поплатились за это. Кропоткин не раз пытался вмешаться в события, писал много писем в органы новой власти, около 20 из них адресовал лично Ленину. Старого анархиста привели в ужас методы, используемые большевиками — аресты семей политических противников, расстрелы заложников, пытки.
«Неужели среди вас не нашлось никого, чтобы напомнить своим товарищам и убедить их, что такие методы представляют возврат к худшим временам Средневековья и что они недостойны людей, взявшихся созидать будущее общество на коммунистических началах. Даже короли и папы отказывались от таких варварских методов самозащиты, как заложничество. Как же могут проповедники новой жизни прибегать к такому орудию? Озлобление, вызванное в рядах Ваших товарищей после покушения на Вас и убийства Урицкого, вполне понятно. Но что понятно для массы, то непростительно для “вожаков” вашей партии. Их призывы к массовому красному террору, их приказы брать заложников, массовые расстрелы людей, которых держали в тюрьмах специально для этой цели — огульной мести... Это недостойно руководителей социальной революции!»
Кропоткин писал Ленину, что «Россия стала Советской Республикой лишь по имени. Правят в России не Советы, а партийные комитеты. Людьми, никогда не знавшими действительной жизни, на каждом шагу совершаются самые грубые ошибки, за которые приходится расплачиваться тысячами жизней и разорением целых округов. Если теперешнее положение продлится, то самое слово “социализм” обратится в проклятие».
«Самый человечный человек» ответил на взволнованный призыв апостола анархии презрительной усмешкой: «Как устарел! Вот бедность идей анархистов и всех других мелкобуржуазных реформаторов, которые в момент массового творчества, в момент революции никогда не могут дать ни правильного плана, ни правильных указаний, что делать и как быть. Ведь если только послушать его на одну минуту — у нас завтра же будет самодержавие, и все мы, и он, между нами, будем болтаться на фонарях, а он только за то, что называет себя анархистом».
Кропоткин умер 8 февраля 1921 года. По просьбе его дочери большевики выпустили под честное слово семерых видных анархистов, сидевших в Бутырской тюрьме, для того, чтобы они смогли проводить в последний путь своего патриарха. 10 февраля тысячи людей прощались со старым революционером. Первыми за траурной колесницей шли анархисты под черными знаменами, следом — под красными — колонны трудящихся Москвы. На Новодевичьем кладбище был организован траурный митинг, где произносили речи анархисты Швейцарии, Франции, Бельгии, Америки, члены толстовских коммун, деятели Советского правительства. А у гроба в почетном карауле стояли анархисты России. Вечером они все до единого вернулись в тюрьму.