Под бело-зеленым флагом
В феврале 1917 года пала монархия. Революция была праздником. В Томске прошел военный парад, и знаменосцы склоняли войсковые знамена над головой Потанина, внесенного офицерами вместе со стулом на портик в центре Соборной площади. В эти дни Потанин напоминает обществу о необходимости увековечить память борцов за свободу и процветание Сибири. Она буквально усеяна заброшенными могилами декабристов, петрашевцев, польских повстанцев, нечаевцев, народовольцев, эсеров, социал-демократов. Да только ли могилы революционеров запущены? В Иркутске забыта могила бурятского просветителя Доржи Банзарова, в Тюмени потеряно место захоронения путешественника по Камчатке Георга Стеллера.
1 мая 1917 года в Томске среди красных знамен впервые взвилось бело-зеленое знамя областнической Сибири. Временное правительство унаследовало от царизма великодержавные амбиции и было напугано призраком сибирского сепаратизма. Активно выступили против сибирской автономии и большевики. Потанин быстро разглядел в большевиках злейших противников свободы. «Будет в столице одна палата из 600 членов (конечно, большевиков), которая и будет править государственным кораблем, — пророчески пишет Потанин. — А нам, как обладающим “несовершенным умом”, большевики скажут: ваша автономия не простирается дальше тротуаров и уличных фонарей. Большевики ставят доктрину выше человеческой жизни». Он заявлял, что идеальный государственный строй — это тот, при котором все люди станут «вполне развитыми индивидуальностями», а «большевизм не доверяет анархии жизни». Никакая власть не имеет права превращать одну из частей государства в отвал нечистот и отбросов, накопившихся в другой его части. Борьба за интересы одного класса, которую ставят своей целью большевики, не может быть, по мнению Потанина, названа долгом человека. Большевики хотят дать каждому рабочему на обед «курицу в супе», забывая при этом все другие потребности человека.
8 октября 1917 года в Томске открылся Первый областной сибирский съезд. В университетской библиотеке висело бело-зеленое знамя с надписью «Да здравствует автономная Сибирь!», на съезд прибыло 183 делегата из 17 городов и двух сел. Здесь были кадеты, эсеры, меньшевики, народные социалисты, члены алтайской инородческой партии «Алаш» и даже по одному представителю от большевиков и бундовцев. В зале сидели рабочие и крестьяне, солдаты и офицеры, чиновники правительственных учреждений и интеллигенция, промышленники и священники, торговцы и скотоводы. Эсеров было больше других — 70 человек. Съезд был представлен русскими, поляками, украинцами, татарами, казахами, евреями, немцами, бурятами, алтайцами и телеутами. Григорий Потанин открыл съезд. Советы, комитеты местного самоуправления и земские организации поддержали автономию Сибири, а вот меньшевики ушли со съезда. У них были свои планы устройства страны, хотя было и исключение — иркутский меньшевик Алексеев заявил, что «социал-демократы со своей стороны поддерживают стремление к областной автономии Сибири». Съезд решил создать Временный Сибирский областной совет и объявить Сибирь автономной областью Российской республики. Вскоре была создана Сибирская областная Дума — тот самый местный парламент, о котором много лет мечтал Потанин. Но в январе 1918 года большевики разогнали в Петрограде Учредительное Собрание, а вскоре и Сибирскую Думу. Они захватили Временный областной совет, и Потанин в знак протеста вышел из его состава.
Свобода Сибири была неугодна любой власти. Когда эсеры-областники при поддержке чехов свергли большевиков, пришел Колчак, установивший военную диктатуру. Сибирское правительство было разогнано. Колчаку не нужны были ни областники, ни эсеры, ни члены Учредительного Собрания. Одних убили, других посадили в тюрьмы, третьи ушли в подполье. Старик Потанин тихо жил в Томске, он был уже очень болен. Он с болью следил за событиями, ведущими к гибели его мечты. Две государственнические силы терзали его родину. Когда в августе 1919 года Красная Армия подошла к Томску, в «Сибирской жизни» появилось обращение: «К оружию, граждане! Банды большевистские у ворот! Сдержать или умереть! Иного выхода нет! Я дряхлый старик, но я с радостью пойду туда, куда признают возможным меня взять. Г. Потанин».