Советское правительство направило из Иркутска и других городов части особого назначения, командиром одной из которых был Иван Строд, воевавший с Пепеляевым еще в 1918 году. Отряд Строда встретил повстанцев возле стойбища Сасыл-Сысыы и занял круговую оборону. 18 дней продолжалась осада ледовой крепости, и третьего марта 1923 года экспедиция «сибирского генерала» закончилась. Подошедшие части Красной Армии разгромили его дружину, остатки которой отступили в Охотск. 17 июня 1923 года Пепеляев с оставшимися в живых офицерами сдался в порту Аян командиру советского экспедиционного корпуса С.С. Вострецову. Он был доставлен во Владивосток и в Чите предстал перед судом.
Все подсудимые были приговорены к расстрелу, но ВЦИК заменил смерть 10-летним тюремным заключением. На суде Пепеляев как профессиональный военный выразил восхищение мужеством бойцов отряда Ивана Строда.
«Я с 1917 года боролся за Россию, за ее демократическое переустройство, хотел добиться автономии Сибири, а потом Якутии, — сказал Анатолий Пепеляев. — Я глубоко верил, что борюсь за родину, за народ. Теперь сквозь тюремную решетку я увидел и понял, что жестоко ошибался и что за нашей спиной и на нашей крови другие наживали деньги».
Сибирский генерал Анатолий Николаевич Пепеляев погиб в лефортовском застенке 14 января 1938 года. Вместе с ним был расстрелян кавалер четырех орденов Красного Знамени Иван Яковлевич Строд, сражавшийся с ним в Прибайкалье и в Якутии.
Имя Нестора Каландаришвили среди сибирских партизан гремело так же, как имя Нестора Махно среди украинских повстанцев. Оба принадлежали к одному политическому направлению — анархо-коммунизму, оба участвовали в революции 1905 года, оба сидели в тюрьмах, оба даже получили от большевиков ордена Красного Знамени. Но, несмотря на сходство биографий, жизненный путь двух этих людей завершился по-разному. Украинский крестьянин Махно из последних сил бился с большевиками, ушел за кордон и умер, оклеветанный в глазах своего народа, в Париже, а грузинский дворянин Каландаришвили был убит, подавляя восстание якутов и эвенков, после чего канонизирован Советской властью. Махно лежит на кладбище Пер-Лашез возле Стены Коммунаров, Каландаришвили похоронен в Иркутске на горе Коммунаров. Разные оказались коммунары.
Борец за свободу
В революционное движение Нестор Каландаришвили пришел для своего времени довольно поздно. За плечами у него была уже не только Тифлисская учительская семинария, но и служба в армии. В 24 года он становится социалистом-революционером и пробует заниматься пропагандой среди солдат тифлисского гарнизона. Успехи в пропаганде были, очевидно, скромными, да и грузинский темперамент несостоявшегося учителя требовал более активных действий, поэтому Нестор Александрович окончил нелегальные кавалерийские курсы, организованные эсерами, и в 1904 году перешел в партию социал-федералистов, в политическом спектре стоявшую тогда левее эсеров. Митинги, листовки, контрабандная перевозка оружия для боевых дружин — вот постоянные занятия революционера независимо от его партийности. Когда же наступил 1905 год, то сотням тысяч рабочих и крестьян стало тем более наплевать на то, в чем там не сошлись за границей меньшевик Плеханов с большевиком Ульяновым, а Ульянов с эсером Черновым. Что же касается Каландаришвили, то мне ни разу не случилось найти свидетельства того, что он хоть что-нибудь прочел из трудов революционных теоретиков. Он был смелым авантюристом, боевиком, мастером «тер-рорной работы», одинаково нужным и готовым работать на любые партии, лишь бы они были против самодержавия. Он был человеком, которых в большом количестве потребовало грозное время, оно в полной мере дало выход их способностям.
Когда в ноябре 1905 года в Батуме началось восстание, Каландаришвили командовал рабочей дружиной, сражался на баррикадах, а после подавления возглавил крестьянскую «красную сотню» и продолжал борьбу против карательных отрядов в селах и деревнях. Он уже тогда стал так же знаменит, как легендарный Камо. Весь 1906 год маленький партизанский отряд Каландаришвили уходил от преследований полиции, войск, дружин грузинских помещиков и черносотенцев. Партизанская война на Кавказе стихала, и последние народные мстители вернулись в города. 30-летний бунтарь вышел из партии федералистов и вступил в Федерацию анархистов. Это было вызвано тем, что только анархисты и близкие к ним эсеры-максималисты продолжали к тому времени вести вооруженную борьбу. Террористические акты против наиболее усердных слуг царизма, экспроприации, налеты на жандармерию, перестрелки, прыжки через заборы, уходы по крышам — в общем, полный букет революционной романтики — все это с избытком вкусил грузинский Робин Гуд. Когда на Кавказе оставаться было уже невозможно, он перебрался на Украину и в Крым. Какая же борьба без тюрем? Где он только не сидел! В Батуме и Тифлисе, Сухуми и Кутаиси, Новороссийске и Керчи, Киеве и Харькове... Из киевской и керченской тюрем он убежал, из остальных его освобождали за недостатком улик. Когда же речь зашла о виселице, то Нестору пришлось навсегда покинуть родину.