Шестого марта 1922 года недалеко от Якутска бесславно закончился путь Нестора Каландаришвили. Якутские охотники стреляли без промаха, и весь штаб красного отряда, попавший в засаду, был уничтожен во главе со своим начальником.
На Украине из поколения в поколение передаются песни и легенды о батьке Несторе Махно. В Сибири про
Нестора Каландаришвили песен не поют, зато фигура его украшает памятник сибирским партизанам возле Центрального парка культуры и отдыха — бывшего Иерусалимского кладбища в Иркутске.
Александр Солженицын точно подметил, что «по усвоенному нами правилу, все в мире, кто за нас, — “партизаны”, а все, кто убивает нас, — “бандиты”». В советской историографии даже термин специальный существует— «политический бандитизм». Его относят к повстанческому движению Махно на Украине и к крестьянской войне под руководством Антонова на Тамбовщине, к ЗападноСибирскому и к Кронштадскому мятежу, к многочисленным вооруженным выступлениям крестьян и казаков на Дону и в Сибири, к антибольшевистской борьбе народов Кавказа и Средней Азии. Все, что против большевиков, — «политический бандитизм». Слово «политический», должно быть, означает, что «бандиты» сражались и гибли не ради наживы, а ради идеи. Одним из таких «политических бандитов», оставивших след в истории При-ангарья, был уроженец Евсеевской волости Балаганского уезда Дмитрий Донской. Старики до сих пор вспоминают о нем. Осторожно вспоминают. Сразу и не понять — то ли осуждают, то ли втайне восхищаются.
Партизанские тропы атамана Донского пролегли по всему Прибайкалью, хотя центром его боевых действий оставался родной Балаганский район. Бывал он и в Усоль-ском районе, и все местные повстанцы, по словам чекистов, «входили в его оперативное подчинение». По имеющимся у автора данным, в селе Казачьем до сих пор живет старушка, которая много десятилетий назад прятала в своем доме раненого атамана.
Осенью 1920 года в селе Каменка крестьяне отказались сдавать хлеб по продразверстке. Мужикам нужен был вожак, и он не заставил себя ждать. Им стал бывший фронтовик Первой мировой, затем унтерофицер колчаковской армии Дмитрий Донской. С сохранившейся архивной фотографии смотрит на нас молодой красавец в шинели и папахе, на боку — шашка. Рукой неизвестного чекиста начертано: «Донской Дмитрий Павлович, главарь бандитов Балаганского уезда». Фото, очевидно, времен Первой мировой войны. В 1920 году он выглядел гораздо старше. Бывший фронтовик был умелым военным руководителем и пользовался большой популярностью у своих земляков. Это отмечается даже в сводках ГПУ, недавно извлеченных из архивов.
Весной 1921 года многочисленный отряд Донского был разбит красными под Новой Удой, и крестьяне разбрелись по домам. С Донским остались самые преданные повстанцы, около 30 человек. Мобильный отряд партизан больше не вступал в открытый бой с Красной Армией и перешел к тактике террора. Непроходимая тайга, помощь местного населения и жестокая расправа с чекистскими осведомителями позволяли Донскому три года уходить от погони. Отряд повстанцев разделился на мелкие группы, которые рыскали по всему уезду, уничтожая коммунистов. Чекисты не раз пытались внедрить в банду своих агентов из числа сотрудников уголовного розыска. Однажды один из повстанцев узнал милиционера, и тот был зверски убит. В другой раз один из сподвижников Донского решил прекратить борьбу и вернулся в свой дом. Атаман разыскал его и приказал разорвать отступника на части, привязав его ноги к пригнутым верхушкам деревьев. Жестока война, особенно гражданская, а в Сибири она продолжалась до середины 1930-х годов.