Почти все бойцы Строда были ранены, и сам он был ранен в грудь, но, едва держась на ногах, продолжал командовать отрядом. Красные дождались подмоги. Позже «сибирский генерал» Пепеляев заявил на суде: «Мы, все подсудимые, знаем о необычайной доблести красного отряда гражданина Строда и выражаем ему как военные люди искреннее восхищение». За эту почти трехнедельную ледовую оборону Строд получил второй орден Красного Знамени. Третий орден ему присвоили за ликвидацию неуловимой банды Дмитрия Донского.
Строд тоже использовал партизанскую тактику засад. Он разбил эскадрон на мелкие отряды, которые перекрыли все пути движения Донского. В то же время в банду был внедрен милицейский агент Василий Малеев, который несколько месяцев находился среди повстанцев и передавал сведения об их численности, вооружении и местонахождении. Использовал Строд, которого называли «сибирским Чапаевым», и метод перевербовки. Под угрозой расстрела семьи склонял пленного повстанца к сотрудничеству, фотографировался с ним в обнимку и засылал перевербованного в банду. При этом предупреждал, что если новоиспеченный агент не будет выполнять его заданий, то фотография вскоре окажется в руках главаря. Изменника ждет лютая смерть. В чекистских архивах сохранилось несколько таких фотографий. На одной из них он держит под руку пленного повстанца-якута Артемьева, который все же рискнул ослушаться Строда и в 1925 году возглавил новое восстание в Якутии.
18 ноября 1923 года закончил свой путь Дмитрий Донской. Противник ему на сей раз попался достойный. Отряд Строда настиг повстанцев на Пущинской заимке. В бою пали почти все мятежники. По некоторым данным, Строд лично пристрелил раненого атамана, добавив к своему послужному списку еще одну победу и орден.
В 1925 году Иван Строд подавил восстание Артемьева в Якутии и на сей раз с ним не фотографировался. За новую победу он получил наградной знак героя Якутии, а вскоре и четвертый орден Красного Знамени. Четыре Георгия и четыре ордена Красного Знамени было у Ивана Строда, но от гибели они его не спасли. В 1938 году он был брошен на цементный пол Лефортовской тюрьмы в Москве. В то самое время там сидел его старый противник — генерал Пепеляев. Так злая судьба свела двух легендарных сибирских полководцев, ныне незаслуженно забытых. «Сибирский Чапаев» и «сибирский генерал» приняли смерть одновременно, через 15 лет после гибели еще одного легендарного сибиряка — атамана Донского. А тогда — зимой 1923 года — труп Дмитрия Донского долго возили по деревням и показывали крестьянам. В назидание и для доказательства, что неуловимый атаман наконец-то убит. Впрочем, так поступали не только с Донским. Так тогда было принято.
Пожалуй, самым легендарным бандитом в Иркутской губернии был Григорий Кочкин. Девять лет его имя наводило страх на сельских активистов и милиционеров, чоновцев и продагентов.
Григорий и два его брата выросли в семье потомственного конокрада, бывшего каторжника Александра Кочкина. Высокого роста, плечистый, с черной бородой на крупном скуластом лице, Григорий выделялся среди братьев физической силой, волевым характером и природным умом. По свидетельствам современников, Коч-кин не пил, не курил, не употреблял матерных слов, был хитер и ловок, жесток, но и справедлив. Семья Кочкиных жила в селе Никольском.
Во время империалистической войны Григорий дослужился до вахмистра, стал Георгиевским кавалером, участвовал в гражданской войне и в начале 1921 года вернулся в родное село. Вскоре бурятские чабаны заподозрили его семью в конокрадстве и убили отца Кочкиных — старого каторжника. Вполне возможно, что убили за дело, но после этого братья начали люто мстить убийцам.