Выбрать главу

Григорий стал признанным атаманом и быстро сколотил шайку из озлобленных продразверсткой крестьян, бывших колчаковцев и уголовников. Месть превратилась в войну против власти, и у Кочкина появилась наполеоновская мечта создать в Прибайкалье независимую крестьянскую республику. Во главе крупного отряда Кочкин двинулся на Иркутск, но в пади Топка его встретил пулеметный огонь чоновцев. Сотня повстанцев полегла в Топке, были убиты и оба брата Кочкина, но сам атаман с горсткой сподвижников скрылся в тайге.

Во многих селах он имел своих связников и осведомителей, крестьяне снабжали его провиантом, сообщали о передвижениях отрядов армии и милиции. Ни одна партизанская группа не способна просуществовать длительное время без поддержки местного населения, и такая поддержка у Кочкина была. Отлично вооруженный отряд, имевший револьверы, винтовки, гранаты и даже пулеметы, нападал на обозы на Якутском тракте, контролируя этот путь от Иркутска до Качуга, и после налетов бесследно скрывался в тайге. Крестьяне слагали о грозном атамане песни и легенды, говорили, что он заговоренный и что пуля его не берет. Многие утверждали, что сами видели, как пули впивались в мощное тело Гришки, а он только смеялся.

Сам Кочкин был отличным стрелком, никогда не пользовался шашкой. На лесных заимках забавлялся тем, что ставил рюмку на голову кого-либо из партизан и на спор с 30 шагов перебивал пулей стеклянную ножку. Эти забавы в духе Вильгельма Телля приводили в ужас самих бандитов. Гордостью Кочкина был лучший в округе вороной жеребец, угнанный у крестьянина из Урика, который не раз уносил его от погони. У него все было лучшее — цейсовский бинокль, карабин...

Вел он себя, как удельный князь, хозяин тайги. Сам решал, кого казнить, кого миловать, кого одарить, кого по миру пустить. Награбленным с крестьянами делился, особенно любил детишкам конфеты раздаривать. Чекисты по фантикам и определяли, какое село Кочкин посетил. Сами крестьяне хранили молчание, не выдавая атамана — кто из любви, кто из страха.

В своем селе Кочкин появлялся редко, его дом был заброшен, трава из года в год оставалась некошеной. Однажды участковый милиционер привел на его участок крестьян и предложил им скосить траву на корм скотине. Никто из мужиков не притронулся к косе. Тогда милиционер сам взял литовку и прошел два рядка. Через несколько дней его труп нашли за околицей.

Долгие годы Кочкин был неуловим для губернского уголовного розыска, ловко уходил изо всех засад и ловушек. Засылаемые в банду агенты неизменно разоблачались, и их трупы подбрасывались на видные места. Но все на свете имеет свой конец. В июне 1929 года в дом участкового села Куяда Хатыпова прибежала соседка и сообщила, что во дворе крестьянина Михаила Михалева только что видела вооруженного до зубов человека, а младший брат Михаила, 15-летний Оська разгуливает по двору с наганом. Хатыпов догадался, кто пожаловал в село, и прокрался к дому Михалева. В щель забора он увидел опоясанного пулеметными лентами двухметрового бородача, рядом с ним лежал карабин. Хатыпов перепрыгнул через забор и бросился на атамана, заломил ему руку. Бородач зарычал от боли, и в этот момент из сарая выскочил Осип. «Что смотришь, пацан, стреляй!» — крикнул бородач. Подросток выстрелил в голову милиционеру, а Кочкин прыгнул в седло и исчез.

Пуля попала в Хатыпову в щеку и застряла в нижней челюсти, он остался жив, но арестованные братья Михалевы об этом не знали. Чекист Аркадий Барутчев, специально прибывший из Кузбасса для поимки Кочкина, на допросе поставил старшего Михалева перед выбором: либо расстрел несовершеннолетнего Осипа за нападение на представителя власти, либо убийство Кочкина. Михалев был родственником верной подруги Кочкина Аниски Саламатовой, делившей с атаманом тягости и опасности партизанской жизни. Опытный чекист Барутчев, отпрыск интеллигентной петербургской семьи и несостоявшийся художник, сразу понял, что Михалев, первый охотник на селе, знающий в тайге все тропки, как свои пять пальцев, является связным Кочкина, и вынудил его на предательство.

Неделю бродил Михалев по тайге и нашел Кочкина в одной из тайных землянок. Атаман спал. Михалев поднял его карабин и нажал на курок. Осечка! Ужас объял предателя. Неужто и вправду Кочкин заговоренный?! Григорий открыл глаза, и Михалев едва успел бросить карабин на землю. «Это ты? — удивился вожак. — Почему тебя выпустили из ЧК? Может, купили уже?» Михаил терпеливо пересказал легенду о своем бегстве, но атаман был осторожным волком. Он не до конца поверил Михалеву и приставил к нему наблюдателя — крепкого деда с Георгиевским крестом на груди. После неудачного покушения Михалев наотрез отказался его повторить, но Барутчев, державший связь с ним через своего агента в Куяде, пригрозил расстрелом младшего брата Осипа, убеждал, что никакого заговора нет, просто патроны в кочкинском карабине отсырели, и даже передал Михалеву свои промасленные патроны: «Эти заговоров не боятся — в церкви освятили!»