Через несколько дней к нам пришло новое сообщение: главарь банды Серышев убит, а банда разогнана.
Через год нашего отца взяли на работу в Братский райисполком инспектором по бюджету и сбору налогов. Мы переехали на постоянное место жительства в село Братск. Вскоре мы узнали о новом, более крупном восстании в селах, расположенных выше по течению Ангары. Братск оказался под угрозой захвата. В 1934 году наша семья переехала в г. Усолье-Сибирское. Отец стал работать на строительстве химического — завода. Еще раз фамилию Серышева мы услышали в конце 1930-х годов, когда один из жителей нашего города, в прошлом уроженец Братского района, женился на вдове Серышева, проживавшей в Иркутске».
В начале 1918 года впервые в сибирской истории казак рубил казака. Трагедию Всевеликого Войска Донского описал в «Тихом Доне» Михаил Шолохов. У Забайкальского казачьего войска есть свои летописцы — автор романов «Забайкальцы» и «Голубая Аргунь» Василий Ба-лябин и создатель эпопеи «Даурия» и «Отчий край» Константин Седых. В 1960-е годы пути и судьбы своих земляков исследовал родовой казак Н.С. Сибиряков, 26 лет проведший в лагерях и ссылке. Его труд «Конец Забайкальского казачьего войска» написан на основе воспоминаний казаков, живших как на советской территории, так и в Маньчжурии. Автор лично беседовал с участниками Гражданской войны, красными и белыми, и пришел к выводу, что казачество само подготовило свою гибель.
Среди казаков нищих не было
Казачество не было однородным. Зажиточные казаки обычно имели по 30-40 голов скота, 20-25 лошадей, 50100 овец. На Аргуни и Ононе у некоторых богачей насчитывались десятки тысяч овец и тысячи лошадей и коров. В обычном же хозяйстве было от 5 до 15 лошадей и коров и 25 овец. В Курской, Орловской и других губерниях такое хозяйство считалось кулацким, по забайкальским же меркам эти казаки были бедняками. Происхождение у казаков тоже было разным. Те, кто расселился в станицах и поселках по Онону и Аргуни, назывались кара-ульцами, поскольку эти селения в прошлом являлись караулами. Это были потомки заводских и кабинетских крестьян, не относившиеся к казачьему сословию. К моменту официальной регистрации Забайкальского войска станичных, городовых и пограничных казаков, не считая бурят и тунгусов, насчитывалось чуть более 10 тысяч, а оказаченных крестьян свыше 40 тысяч. Некараульцы пришли из неволи, помнили о жестоком обращении с их дедами и отцами. Когда в Забайкалье началась «золотая лихорадка», многие выходцы из заводских крестьян пустились в старательство. Быт приисковых районов отличался от быта караульцев. Последние не разрешали открывать в станицах кабаки-монополки, а у некараульцев можно было встретить и два кабака на одно село.
Когда золотые запасы забайкальского Клондайка иссякли, прокутившиеся казаки-старатели стали сельскими пролетариями и нанялись либо на сереброплавильные заводы, либо в работники к зажиточным казакам и крестьянам. В Забайкалье и это не грозило нищетой. Зарплата батрака была не ниже жалования учителя и даже фельдшера — 25 рублей в месяц плюс хозяйская кормежка три раза в день и одежда. Мясо батраки ели вволю, хлеб без ограничений, и в этом не было ничего удивительного, ведь хозяин и работники питались за одним столом. Даже каторжники на строительстве железной дороги получали не только мясо, сало и печеный хлеб, но и винную порцию. При известной экономии наемный работник мог через несколько лет обзавестись собственным хозяйством, то есть 15 коровами и лошадьми и 20-30 овцами.