После гибели Журавлева Богдатскую партизанскую дивизию возглавил казак Второго Аргунского полка Яков Коротаев, а Амурскую — бывший сельский учитель, большевик с 1905 года Степан Шилов. Оба главаря отказались подчиняться командованию Народно-Революционной армии — официальной вооруженной силы ДВР. Большевики пока поглаживали партизан по головке, рассчитывая использовать их в боях против японцев, а затем расформировать.
От безделья партизаны развязали террор по отношению ко всем неугодным. Они арестовывали зажиточных казаков и под конвоем сопровождали их в тюрьму, а по дороге убивали «при попытке к бегству». Так партизаны Ко-ротаева убили казака Дуроевской станицы Якова Гантимурова. В 1905 году Гантимуров принимал активное участие в революции, вступил в партию эсеров, отбывал Нерчин-скую каторгу. Освобожденный февральской революцией, вел активную политическую работу и был выдвинут в Учредительное собрание ДВР партией эсеров от приаргунских станиц. Когда Гантимуров приехал в станицу Зор-гол, чтобы выступить на митинге, в горницу вошли двое в масках и застрелили его прямо за столом. Убийцами были Абрам Федоров и Трофим Пинигин. На выборах победил оставшийся единственным большевистский кандидат, а преступление осталось нераскрытым, хотя убийц опознали. После подобных расправ аргунские и ононские казаки начали массами уходить в Китай и селиться по рекам Хаулу, Дербулу и Гану. Эти места получили название Трехречье. Так тысячи казаков лишились своей родины. За кордон ушло 15% казачьих семей, и это продлило им жизнь.
Карательные набеги на Трехречье
После массового переселения казаков в Маньчжурию большевистские власти закрыли русско-китайскую границу. Но казаки знали все лазейки лучше пограничников, поэтому продолжали уходить за кордон, увозя имущество и угоняя скот. Тогда с советской стороны были предприняты грабительские набеги на поселения эмигрантов.
Первый набег был произведен уже весной 1921 года. Бывший командир Второго партизанского полка Абрам Федоров, сам в свое время живший в Китае, прошел с двумя отрядами по рекам Ган, Хаул и Дербул и напал на селения Красный Яр, Цаплинное, Стрелка, Городок, Курьер и Сератуй. Это было абсолютно безопасно, так как китайская администрация отобрала у эмигрантов винтовки и шашки. Грабители захватили скот, лошадей, золотые украшения и расстреляли около 20 наиболее богатых казаков. В Новом Цурухайтуе федоровские подручные казнили девять человек, причем после расстрела один отрядник с наганом в руке обходил трупы, проверяя, нет ли кого в живых. Один казак, Илья Баженов, все же уцелел благодаря высокой шапке. Пуля пробила ее, не задев голову. Казакам Василию Перебоеву и Сергею Куницыну удалось бежать из-под расстрела.
Абрам Федоров позже был отправлен учиться в Академию Генерального штаба, и в 1937 году его арестовали в Москве. Он отсидел 10 лет и после заключения встретился с семеновским полковником Иваном Пинигиным, тоже отсидевшим.
На вопрос последнего: «Меня понятно, а тебя-то за что?» — Федоров ответил: «Шили подготовку убийства Кирова».
Еще один грабитель, казак Эпов, тоже дождался возмездия. В 1922 году его по заданию советской разведки отправили в китайский город Хайлар, где он был опознан спасшимся от его пули Василием Перебоевым. Эпова осудили на три с половиной года за убийство с целью грабежа. Срок он отбывал в харбинской тюрьме и вернулся в Забайкалье. После китайской каталажки долго не живут, и Эпов вскоре после возвращения умер.
Второй набег на Трехречье произошел в 1929 году и был частью советско-китайского конфликта на КВЖД. Эмигрантская разведка узнала о съезде маньчжурских сотрудников Коминтерна в Харбине, и извещенная ею китайская полиция произвела обыски и аресты в советских консульствах в нескольких городах. В руки полиции попали документы, свидетельствовавшие о деятельности коммунистов, направленной на установление в стране советского строя. Власти произвели массовые аресты среди советских служащих на КВЖД. Тогда СССР выдвинул к границе Особую Дальневосточную армию (ОДВА) и предъявил Китаю трехдневный ультиматум.
В этой обстановке белоэмигранты совершили нападение на советскую территорию, и ОДВА провела бои на озере Ханка и осуществила десантные операции, захватив города Лахухасу, Фугдин, Хайлар. На сей раз набег на Трехречье носил не только грабительский, но ярко выраженный карательный характер. Он был организован Хабаровским пограничным управлением, отряд состоял из жителей приаргунских станиц. В его составе были будущий председатель колхоза в Ново-Цурухайтуе Александр Лыткин, пятеро Мунгаловых, тунгус Николай Ба-лиев и другие агенты ОГПУ. «Страшные вещи творились в Трехречье, — вспоминал в 1935 году в Каргопольской тюрьме бывший служащий КВЖД Михаил Шитов. — Уничтожали поголовно всех, вплоть до грудных детей». Много позже односельчане говорили о Лыткине: «Трезвый Саша Лыткин ничего, пьяный же плачет, по щекам себя бьет: “Все прощу себе, но грудного ребеночка, за ножки, о рубленый угол головой! Не могу забыть! Не могу забыть!”» До какого же озверения доходят люди в классовой борьбе за светлое будущее! Интересно, что комиссаром и проводником карательного отряда являлся чекист Жуч, в прошлом служивший у барона Унгерна и отличавшийся там исключительной жестокостью. Этот бывший белогвардеец как нельзя лучше подходил для такой «операции». Отряд Жуча был сформирован хабаровским ОГПУ задолго до пограничного конфликта, переправился через Аргунь и прошел огнем и мечом по Трехречью. В селении Тынха советские палачи расстреляли 64 человека, среди них шесть 12-летних мальчиков. В Чанкыре были убиты 140 человек, включая женщин и детей. Сами селения были разграблены и сожжены. Свыше 600 казаков с семьями были насильно угнаны в Советский Союз, часть их была расстреляна, остальные попали в тюрьмы и лагеря. Японское консульство на станции Маньчжурия пыталось защитить русское население, но ничего не смогло сделать. Не сумел помочь землякам и отряд самообороны под командованием хорунжего Ивана Пешкова, созданный еще после первого набега. У дружинников было всего 50 сабель, даже винтовки имелись не у всех. А у нападавших — численное превосходство, запасные лошади и пулеметы.