Рабочие возразили в ответ, что не требуют никаких привилегий: правительству надо лишь дать рабочим и крестьянам возможность действовать тем же образом по всей стране. Тщетно. Правительство настояло на своей точке зрения, и завод был закрыт.
Этот рассказ Волина подтверждается свидетельством коммунистки Александры Коллонтай.[73] В 1921 г. она жаловалась на то, что многочисленные случаи проявления рабочей инициативы заканчиваются крахом из-за бумажной волокиты и бесплодных разглагольствований администрации: «Сколько горечи испытывают рабочие (…), когда они видят и знают, что если бы им дали право и возможность действовать, они смогли бы все осуществить сами (…). Инициатива ослабевает, желание действовать умирает».
Фактически власть Советов продолжалась только несколько месяцев, с октября 1917 г. до весны 1918 г. Очень быстро у фабзавкомов были отобраны их полномочия и права под предлогом того, что самоуправление не учитывает «рациональных» нужд экономики, ведет к развитию эгоизма предприятий, конкурирующих друг с другом, спорам из-за скудных средств, стремлению выжить любой ценой, в то время как другие заводы важнее «для государства» и лучше оснащены. Одним словом, это привело, по словам А. Панкратовой, к раздроблению экономики на «автономные производственные единицы того типа, который был идеалом анархистов». Безусловно, зарождающееся рабочее самоуправление не было безупречным. Оно с трудом и наощупь пыталось создать новые формы производства, не имевшие прецедента в истории человечества. Оно, конечно, и ошибалось, шло подчас по ложному пути, что было ценой ученичества, первого опыта. Как утверждает Коллонтай, коммунизм «мог родиться лишь в процессе практических поисков, возможно, ошибок, но на основе созидательных сил самого рабочего класса».
Но руководители партии придерживались иного мнения. Они были очень рады забрать у фабзавкомов власть, которую те отдавали им скрепя сердце. Уже в 1918 г. Ленин подчеркивает свое предпочтение «единоначалия» в управлении предприятиями. Рабочие должны «безоговорочно» подчиняться единой воле руководителей производственного процесса. Все большевистские вожди, рассказывает Коллонтай, «испытывали недоверие к творческим способностям рабочих коллективов». К тому же в администрации преобладали многочисленные мелкобуржуазные элементы, оставшиеся от прежнего русского капитализма, которые очень быстро приспособились к советским порядкам, заняли ответственные посты в различных комиссариатах и стремились к тому, чтобы экономическое управление было поручено отнюдь не рабочим организациям, а им самим.
Государственная бюрократия все более и более вмешивалась в управление экономикой. С 5 декабря 1917 г. промышленность была подчинена Высшему совету народного хозяйства, которому было поручено самовластно координировать деятельность всех производственных органов. Съезд Советов народного хозяйства (26 мая — 4 июня 1918 г.) принял постановление об учреждении дирекций предприятий, две трети членов которых назначались областными советами или Высшим советом народного хозяйства, и лишь одна треть выбиралась рабочими на местах. Декрет от 28 мая 1918 г. распространяет коллективизацию на всю промышленность в целом, но одновременно и преобразовывает стихийную социализацию первых месяцев революции в национализацию. Высший совет народного хозяйства отвечал за управление национализированной промышленностью. Директора и инженерно-технический состав остаются на занимаемых должностях в качестве государственных служащих. На втором съезде совнархозов в конце 1918 г. фабрично-заводские комитеты были решительно осуждены за их попытки управлять фабриками вместо дирекций предприятий.
Для приличия, выборность фабзавкомов продолжала существовать, но представитель коммунистической ячейки теперь зачитывал составленный заранее список кандидатов, а открытое голосование осуществлялось путем поднятия руки в присутствии вооруженной «коммунистической гвардии» предприятия. Всякий, кто выступал против предложенных кандидатов, подвергался экономическим санкциям (снижению зарплаты и т. д.). Как объясняет Аршинов, воцарился лишь один вездесущий хозяин — государство. Отношения между рабочими и этим новым хозяином вновь стали теми же, что были прежде между трудом и капиталом. Был восстановлен наемный труд, только теперь в облике долга перед государством.
73
Коллонтай, Александра Михайловна (1872–1952, урожд. Домонтович) — деятельница российского и международного социалистического и женского движения, член большевистской партии с 1915 г. В 1921 г. в ходе дискуссии о профсоюзах Коллонтай возглавила «Рабочую оппозицию», затем осужденную как синдикалистский и анархистский уклон в РКП(б). С 1923 г. — на дипломатической работе.