В ноябре того же года неутомимый агитатор отправилась во второй тур с лекциями в Англию и Шотландию, завершив свой вояж первым Международным анархистским конгрессом в Париже. Это было во время англо-бурской войны, и вновь ура-патриотизм, как два года назад во время испано-американской войны устраивавший свои оргии, был в самом расцвете. Различные собрания, как в Англии, так и в Шотландии, срывала и разгоняла патриотически настроенная толпа. Эмма Гольдман нашла в этом случае возможность снова встретиться с различными английскими товарищами и интересными личностями, такими как Том Манн и сестры Россетти, одаренные дочери Данте Габриэля Россетти, в то время издатели журналов «Анархист», «Торч». Осуществилась одна из надежд ее жизни: она сблизилась с Петром Кропоткиным, Эррико Малатестой, Николаем Чайковским, В. Черкесовым, Луизой Мишель. Старые бойцы за благо человечества, чьи деяния воодушевили тысячи последователей по всему миру, чья жизнь и работа вдохновили другие тысячи людей на благородный идеализм и самопожертвование. Они старые бойцы, но вечно молодые отвагой прежних дней, не сломленные духом и полные твердой надежды на окончательный триумф Анархии.
Пропасть в революционном рабочем движении, возникшая в результате краха Интернационала, уже невозможно было преодолеть. Две социальные философии вели ожесточенную борьбу. Международные конгрессы в 1889 году в Париже, в 1892 году в Цюрихе и в 1896 году в Лондоне вызвали непримиримые разногласия. Большинству социал-демократов, отказавшихся от своего либертарианского прошлого и ставших политиками, удалось исключить делегатов-революционеров и анархистов. Последние решили отныне проводить отдельные съезды. Их первый съезд должен был состояться в 1900 году в Париже. Ренегат-социалист Мильеран, забравшийся в министерство внутренних дел, сыграл здесь роль Иуды. Съезд революционеров был запрещен, а делегаты разъехались за два дня до намеченного открытия. Однако Мильеран не возражал против социал-демократического съезда, который впоследствии открылся под все рекламные фанфары.
Однако ренегат не достиг своей цели. Некоторым делегатам удалось провести тайное совещание в доме товарища под Парижем, на котором обсуждались различные вопросы теории и тактики. Эмма Гольдман принимала активное участие в этих мероприятиях и по этому поводу вступила в контакт с многочисленными представителями анархистского движения Европы.
Из-за запрета конгресса делегатам грозила высылка из Франции. В это же время из Америки пришли плохие новости об очередной неудачной попытке освободить Александра Беркмана, что стало для Эммы Гольдман большим потрясением. В ноябре 1900 года она вернулась в Америку, чтобы посвятить себя профессии медсестры, одновременно принимая активное участие в американской пропаганде. Среди прочего она организовывала грандиозные митинги протеста против ужасных зверств испанского правительства над политическими заключенными, замученными в Монжуике.
Работая медсестрой, Эмма Гольдман имела множество возможностей познакомиться с самыми необычными и своеобразными персонажами. Мало кто опознал бы в маленькой блондинке, одетой в скромную униформу медсестры, «отъявленную анархистку». Вскоре после своего возвращения из Европы она познакомилась с пациенткой по имени миссис Стандер, морфинисткой, страдающей от ужасных мук. Ей требовалось пристальное внимание, чтобы заниматься очень важным бизнесом, которым она владела, – тем, что и у миссис Уоррен (содержательница борделя. – Пер.). На Третьей улице, недалеко от Третьей авеню, располагался ее особняк, а рядом с ним, связанная отдельным входом, находилась ее контора. Однажды вечером медсестра, войдя в палату пациентки, неожиданно столкнулась лицом к лицу с посетителем мужского пола с бычьей шеей и зверского вида. Это был не кто иной, как мистер Джейкобс, детектив, семь лет назад конвоировавший Эмму Гольдман в суд из Филадельфии и пытавшийся убедить ее по пути в Нью-Йорк предать дело рабочих. Трудно описать выражение недоумения на лице мужчины, когда он столь неожиданно столкнулся с Эммой Гольдман, медсестрой своей любовницы. Животное внезапно превратилось в джентльмена, пытаясь оправдать прежнее постыдное поведение. Джейкобс был «защитником» миссис Стандер и посредником между борделем и полицией. Несколько лет спустя, будучи одним из детективов окружного прокурора Джерома, он дал ложные показания, был осужден и отправлен на год в Синг-Синг.