— Идеально! — воскликнул Сперроу и громко захлопал в ладоши. — Не знал, что ты так умеешь!
— Спасибо! — коротко отозвалась Лесс и негромко добавила. — Надеюсь, ей она тоже понравится.
— Чего? Ох, ну точно, что вас не поймешь! — Воробей почесал затылок и снова нервно мотнул головой. — А знаешь, если бы я принес свою гитару, мы с тобой могли бы стать уличными артистами! По свету бы колесили! Не то что эти русские домоседы. Кстати! Вот моя девушка, к слову, играла на баяне, представляешь себе? Это же такой раритет!
— Ничего себе! — удивилась Алессия, невероятно легко фильтруя непрерывный поток его слов. — У тебя есть пара?
— Ага, даже у толстячков бывают отношения! — он подмигнул и тут же пришел в уныние, печально вздыхая и шмыгая носом. — Точнее были, но, всё это уже в далеком прошлом.
— Извини, а что такое случилось? — виновато поинтересовалась послушница, с лица которой по-прежнему не сходила доброжелательная улыбка. — Она погибла?
— Пф-ф, да не дай бог! Ты чего такое говоришь?!
— Ну, не знаю. Браки заключаются на небесах. Странно, что она «была», если она ещё жива! — совершенно искренне ответила Вунш. — Тем более, сельским девам не пристало выбирать жениха!
— Она была не местной, и вообще, люди имеют свойство расставаться, знаешь ли!
— То есть? Это как? — монашка удивленно захлопала ресницами. В конце концов, все эти розовые сопли были для неё чем-то совершенно далёким и чуждым.
— Ты что, серьезно? — Сперроу удивленно вылупился на длинноволосую. Раздосадованный «поэт» мнил себя истинным страдальцем, на чью судьбу, несомненно, выпала тяжелейшая доля! — Что может быть хуже разбитого сердца?!
— А-а-а… нет конечно! Так, пытаюсь шутить, — Лесса наигранно рассмеялась и грустно вздохнула. — А расскажи мне о ней?
— Да уж, юмор — затея явно не девичья! — парень сочувственно вздохнул и насупился. — А что тут говорить? Мы познакомились с ней около года назад, когда я гулял со своими друзьями «пу́шками» по лесным окраинам. Ну а потом она меня бросила, вот и все. Ничего необычного.
— Расскажи! — глаза послушницы вспыхнули. — Какой она была? Как её звали? Почему так? Вы, культурные, такие странные!
— Не так быстро! — он звонко рассмеялся и перевел дыхание. — Знаешь, если честно, это немного странно, но ты веришь в реальную магию?
— Даже не знаю… но хотелось бы!
— Так вот, а я не особо и верил, пока не убедился в том, что эта вся хрень реально работает! — с горящими глазами воскликнул паренек. — Особенно, когда с заговорами познакомился!
— Заговорами?
— Ага, ты только представь! В одном из них можно было привлечь удачу и богатства, а в другом — любовь.
— Ух ты! И что?
— Ну, я долго представлял себе образ своей идеальной барышни, как было в инструкции, — он мечтательно вздохнул. — Всё до мелочей продумал! И рост, и фигурку, и длину волос… только цвет не мог определить. Всё думал, кто же лучше? Блондинка или брюнетка? И прикинь! У неё корни были темные, а кончики чем-то осветлены! Даже цвет глаз и размер ноги! Всё, как заказывал!
— Ого! Так, и что же? — охотно поинтересовалась монашка, смекнув, что девушка была всяко знатной. Иначе не сумела бы получить в своё распоряжение редкостную краску для волос, которую использовали только жители города Рейха, если не брать во внимание исключения в виде шишек Холма и на редкость зажиточных предпринимателей.
— Да ты слушай, это все было так странно! Мы только познакомились, и сразу так разобщались, что не заметили, как уже той же ночью… — Воробей осекся и смущенно отвел взгляд. — Ну, встречаться, в общем-то, начали. Я даже обвенчаться сразу решил!
— А как её звали? Извини, просто ты заладил про свои ноги-волосы, а это совсем не интересно!
— Нет, ну просто, знаешь? Это было прям как по волшебству! — возбужденно продолжал Воробей, игнорируя смертельную скуку в глазах собеседницы:
— Звали? Ну… — он потер глаза и снова нервно мотнул головой, искривляя лицо и тут же приходя в норму. — Евгения. Она была дочерью каких-то бюрократов, которые приехали по делам и решили остаться. Она, кстати, очень простая была, для девы её-то полетов! Легкая красивая, прямо по старинке!
— Денис, — Лесса сдержанно улыбнулась, — я тебя поняла, но ты слишком много водички льешь! Может всё-таки покороче? Ну «позялуйста»!
— Ой, прости, прости, — засмущался тот, слегка сгорбив спину и нарушив безупречную осанку. — Ну, в общем, все было здорово! Уже на вторую неделю отношений она согласилась перебраться ко мне. И матушке нравилась, и жили душа в душу, прямо. Ну, знаешь? Когда каждую морщинку, каждую родинку на теле изучил, — он глубоко вздохнул и мечтательно поднял глаза:
— Мы ещё так угорали, когда в гости к моему другу Игорю ходили! Она вечно жаловалась, что после его душевой хочется повторно помыться, вот настолько у него в доме воняло! И ведь не зря-то. С такой маманей, я бы и сам уже давно завонялся!
— Ну так и чего там у вас случилось-то? — насупилась девушка, наконец понимая, почему Кристин так часто её затыкала.
— Да говорю же: жили как идеальная пара, а потом она почему-то вдруг взяла и уехала вместе с родителями. Оказалось, ей где-то там успели мужа покруче найти, — парень тяжело вздохнул и шмыгнул носом. — Только записку оставила, мол, мы не можем быть вместе и все такое. Как будто не ясно, что… ну да ладно, это я уже ныть щас начну, а жаловаться нехорошо! Я вообще стараюсь не жаловаться никогда.
— Почему? Что же плохого в том, чтобы делиться своими мыслями и… чувствами, да? — улыбнулась светловолосая, заправляя длинную прядь за ухо.
— Жалуются только слабаки и девчонки. Я бы вообще никому не советовал ныть о своих проблемах, не по-мужски всё это! — задорно подмигнул Сперроу. — Это как в анекдоте: уборщица в местном кабаке жалуется начальнику, мол её изнасиловали. Он спрашивает: «Шо ж стряслось?», а она такая: «Да вот, пол мыла на лестнице, а он сзади подкрался!» Ну, чувак ей и отвечает: «А почему ж вы не убегли?», а она такая: «А куды ж оно бежать-то? Там перила, там стенка, а этот гад — сзади! А я ж спереди вымыла усё, да й наследить не хотелось!». Начальник только плечами пожал: и чего, спрашуется, жаловаться-то теперь?! — расхохотался Денис, ожидая бурной реакции со стороны собеседницы.
— А, понятно, — Алессия даже не улыбнулась и опустила глаза. — И долго вы вот так? Что душа в душу?
— Довольно-таки да, — Дэнчик печально вздохну и изобразил страдальческую мину. — целый месяц! Но ладно, что уж тут? И вообще, давай о тебе поговорим?
— Да, давай.
— У тебя уже был кто-то?
— Кто?
— Ну парень, в смысле? — он виновато улыбнулся и, заметив исчезновение легкой улыбки с губ Алессии, тут же замахал руками. — Нет, ну если не хочешь, не говори! Только не грусти, пожалуйста!
— Да нет. Просто у меня никогда не было чувств, да уже никогда и не будет, — Алессия снова миловидно улыбнулась, нисколько не меняясь во взгляде. — Я же из Церкви! — тишком прошептала она и спрыгнула с коряги, поправляя подол длинного платья.
— Ну, не говори такое! — заботливо воскликнул Воробей, поднявшись и снисходительно потрепав её по макушке, словно ребенка. — Всему своё время, Алесь, ты чего?
— Да нет, ничего. Слушай, Денис. Я, наверное, в дом вернусь. Ты не поможешь мне чашки тихонько расставить?
— Честно? — он снова вздохнул. — Мне лень, но чего ж не сделаешь, лишь бы ты не грустила? — лучезарно улыбнулся пухляш, снова подергивая головой и цепляя взглядом тонкое оголенное плечо длинноволосой красавицы, с которого случайно спала легкая бретелька.
— Хорошо, спасибо! А потом поможешь нам с тетушкой утром на кухне?
— Ну, на знаю. Олька — слишком вредная! А ещё, ей уж совсем не помешают физические упражнения. Нужно же и за здоровьем следить! — задумался Дэн, слегка перегоняя «плывущую» барышню.
— Это ты о чем? Она ж здорова, как буйвол! Да и Андрей Павлович тоже! И вообще, что за «Олька» такая?
— Ну, Палыч то да, он очень крутой, настоящий мужик! — Воробей мечтательно улыбнулся. — Я и сам хочу быть таким, когда окончательно остепенюсь! А вот Степанна… она вечно всем недовольна, ворчит и, согласись, — полновата. Нет, ну я тоже, но я хорошо похудел, вообще-то! Видела бы ты меня в детстве — просто ужас!