— Уолтер! — неожиданно рявкнул Райан, со стороны наблюдавший всю эту картину. — Чего ты добиваешься?! Нет — значит нет! Я и сам разберусь, без всякой куриной помощи!
— Ты пал в сражении! — Церб тут же переключился на театральный бас. — Я что, должен доверить все лавры любимчику Бирма?! Я не «панисват», или как там, короче не лицемер тебе, Арес! — он грозно упер руки в боки.
— Нонна что, опять не смогла впихнуть в тебя таблетки? — Райан уныло вздохнул. — Женщины не должны воевать, дай мне нормальных ребят, и я тебя уверяю…
— Добро, — мрачно отозвалась Кристин, уже не обращая внимания на Алессию. — Но если этого хлюпика подстрелят, я вспомню об этом только после окончания рабочего времени, всё ясно? — она одарила Уолтера холодным, колким прищуром исподлобья, вырывая руку из хватки удивленной монашки, и отстранилась, всем своим видом давая понять, что вот сейчас её лучше не злить.
— Великолепно! Велкам за кулисы, господа! Пора обсудить намеченный план! — расхохотался Уол, разворачиваясь и зазывая их за собой.
«Да я лучше поддамся на провокацию, чем хотя бы на йоту соглашусь с таким конченным утверждением!» — оскалилась гончая.
«Интересно, откуда он знал, что это сработает?» — поглядывая на Цербера, Вэнс довольно усмехнулся и направился следом, придерживаясь определенной дистанции. Он прекрасно знал о жадности стража. «Одолжение» бойцов у заказчика, пусть и знакомого, свело бы его прибыль к минимуму, а отправляться туда в одиночку было слишком рискованно, поэтому Райан попросил у «трехглавого» помощи в поиске «дополнительных стволов», дескать, не местных. Вот только не знал, что Цербер положит взгляд на чертову выскочку.
Плетясь следом за остальными, Кристин была на удивление спокойна и сдержана, до тех пор, пока Уолтер не додумался задать ей вопрос о «стратегии напиханного в лифчик поролона».
— Чего? — угрюмо буркнула девушка. — Стоило сменить имидж, и ты резко разучился думать башкой? — она с отвращением поморщилась, утягивая водолазку и стыдливо уперла взгляд в землю, проклиная Алессию с этой её «здоровой жизнью».
— Я тебе тайну открою, чувиха, — усмехнулся здоровяк. Хитро прищурив глаза и, выдержав драматическую паузу, он громко расхохотался. — Я терпеть не могу ею думать!
Алессия ликовала, в предвкушении первого настоящего приключения, а вот Райан не понял шутку про поролон, и только пожал плечами после красочного пояснения «стража». Прекрасно зная о причудах вольных наемниц, которые могли прятать оружие даже во рту, он не придал слегка изменившейся фигуре Кристин абсолютно никакого значения и мрачно покосился на Уолтера. Не просто так Цербер назначил эту работу в «искупление» именно ему. Ох уж этот Бирму́нд, с его долбанной честью добросовестного начальника! Как будто все на Холме — сплошь и рядом шпионы!
***
Обсуждения дальнейшего плана заняло немало времени. Вынести сразу два десятка человек было непросто, и о стратегии стоило позаботится заранее. Не проще было выдержать несколько часов тарахтения Уола, под аккомпанемент ворчащей Нонны и её ревнивые выпады в сторону девушек, причем по любому поводу. Только к вечеру ребята покинули чертоги «трёхглавого пса» и поспешили в гостинку.
Оказавшись в Кратере, они тут же разошлись по своим номерам. Алессия довольно быстро уснула в мягкой постели; Кристин шумела металлическими предметами и ворчала, гулко расхаживая по комнате, после чего принялась отжиматься до посинения; а Вэнсон, который уже и так поселился в одной из комнат, поплелся на улицу, поскольку все его попытки уснуть так и не увенчались успехом.
Битый час слоняясь по уснувшему поселению, наемник выкурил несколько папирос, которыми его щедро снабжал оружейник и, угрюмый, вернулся в забегаловку. Рухнув на стул напротив дремлющего Келя, он не на шутку переполошил бармена.
— К-кто-о?! Ч-что-о?! В-в-вэнс, т-ты-ы? — спросонок залепетал тот, протирая глаза и подвигая кресло поближе.
— Рон, — Райан недовольно покачал головой, — ты слишком беспечный! Прекрати, пожалуйста, спать на посту. Это ничем хорошим не кончится. Почему ты до сих пор тут сидишь?
— З-зна-а-аю. — поник Кель. — Н-н-ич-чего н-не м-могу с соб-бой под-делать. В-всё в-время х-хочу с-сделать как л-лучше, а п-получ-чается… н-ну, с-сам з-знаешь.
— Тебя эта работа вообще устраивает? — ухмыльнулся долговязый, поправляя нашейные жетоны и постукивая пальцем по стеклу пустого граненого рокса.[2] — Кто вообще порекомендовал тебя?
— У-уолт-тер. — печально ответил тот, наполняя половину стакана крепким ирландским виски, ящик которого любовно хранил мистер Бэккман для особого случая. Рон как-то запомнил, что Райану этот напиток пришелся по вкусу, и не решился извиняться теперь, когда уже налил. Да и добра этого не очень, но всё же хватало. Хорошие связи с контрабандой и сталкерами были изюминкой деловой деятельности Бирму́нда, и теперь пересчёт экспорта и импорта лежал на плечах нового бармена. Раритетную выпивку здесь любили настолько, что порой жертвовали даже хорошими пушками! Как-никак, даже самые матерые сталкеры отважились на вылазки в варварские руины всего лет сорок назад, когда дикари подозрительно затихли и затаились.
— Доанархический… — Вэнс глубоко вдохнул аромат излюбленного алкоголя, расплескивая его по стенкам стакана, и сделал небольшой глоток. — Я уже и забыл, каково это, выпивать прямо в баре. — мрачно подметил он, наслаждаясь выпивкой и припоминая «а-ля попойки» с Цербером, «пока никто не видел», в которых принимал участие скорее как контролер.
— Ты н-над-долго, В-Вэнс? Из-звини, если я т-тебя д-дос-стаю, — неуверенно пробубнил Кель, виновато опуская глаза.
— Мне всё равно, сам знаешь, — пожал плечами наёмник. — Доставай сколько влезет, главное не прикасайся ко мне. Всё просто.
— Х-хотел б-бы я з-знать, ч-что т-тебе н-не по б-бараб-бану. — меланхолично вздохнул мужчина и принялся протирать барную стойку.
— Да, я тоже, — Райан задумчиво поднял взгляд. — А хотя, знаю. Меня раздражают беспробудные пьяницы. Хотел бы я знать, как можно намеренно упиваться солодом?
— Ч-что?
— Крепкий алкоголь расслабляет, им можно дезинфицировать раны, и вообще — это вкусно. Мне интересно, в чем смысл пить его только ради опьянения? Это же невыгодно, — ухмыльнулся Вэнс, потирая тянущие от боли виски.
— Н-но в-ведь, мног-гим п-просто х-хоч-чется з-заб-быться, — задумчиво подметил Рон, по-прежнему глядя себе под ноги. — В н-наш-ше в-врем-мя это н-нормально.
— Забыться? Так делают только слабаки, — Райан пожал плечами и закурил. — Только эти своими слабостями ещё и окружающим вредить умудряются, — он усмехнулся, отпивая немного излюбленного виски.
— Н-но не у в-всех же х-хватает воли д-держаться, — Кель укоризненно нахмурился, не решаясь взглянуть в глаза собеседнику. Он точно знал, что сильные куда страшнее предположительных «слабаков» Райана, когда напьются до чертиков.
— Да нет никакой свободы воли.
— Н-не м-может же б-быть т-такого, ч-чтоб с-совсем н-ни у к-кого н-не б-было в-воли, — задумался Рон. В спокойном состоянии он заикался куда меньше обычного.
— Почему это? Только варвары, наверное, могут делать всё, что им только вздумается без страха ответственности. Но они тоже зависят от своих вожаков, так что нет, не думаю, что воля это что-то, что можно действительно возвести в абсолют. По крайней мере в окультуренном обществе, — безразлично ответил Вэнс, осушая стакан, после чего удалился на второй этаж.
Настроение было дерьмовое. Райан никак не мог смириться с появлением гончей в его единственном доме и не желал признавать собственную несостоятельность в наёмных делах. Он не обладал ни лидерскими качествами, ни широким словарным запасом, а необходимость командной работы в грядущем задании была чересчур обременяющей ношей. Ещё солдатом Вэнс хорошо усвоил симбиоз бестолковости и необходимости своего существования в роли самого обычного инструмента. Бирму́нд всяко следил за его передвижениями, даже во время псевдо-ссылки, а вместе с грядущим заданием по отмывке репутации — и вовсе издевался над Вэнсоном! Очевидно, одного бы его точно не отпустили, но почему Цербер так быстро докопался до выскочки? Всё это выглядело слишком уж странно. Даже если Кристин и сумела привлечь внимание стража, он никогда бы не стал сюсюкаться с малознакомыми бродягами, даже такими, по его меркам, «крутыми». Цербер вообще не интересовался теми, с кем не имел чести побеседовать с глазу на глаз.