Первой разрыдалась женщина, муж приобнял её за плечи, и плотно зажмурился, видимо тоже сдерживался из последних сил. Сын нахмурился и еле слышно обругал родителей за чувствительность, хотя у самого глаза заметно увлажнились.
Алсу раздражённо стянула браслет и кинула прямо на землю.
– Забирай. – Захлопнув журнал, она встала и взялась за лопату. – Собирайте урожай, мелкие.
С помощью Алсу с уборкой моркови справились быстро. Перенесли связанные пучки под навес и, усевшись на скамейке, принялись обрезать ботву.
Марина вытянула из общей кучи самую яркую и аппетитную морковку, обтерла о ногу и откусила хвостик.
Инна повторила за сестрой. Проигнорировав уличную колонку, откусила от немытого корнеплода приличный кусок.
Алсу тут же раздала сёстрам подзатыльники.
– Заведётся в животе глист размером с поливальный шланг, и сдохнете в сентябре.
Глаза Инны округлились, она тут же выплюнула разжёванную кашицу, а Марина недоверчиво хмыкнула и треснула отгрызенной морковкой по спине Алсу.
– Что-то ты не скопытилась в прошлом году. С нами ведь ела.
Алсу не успела ответить, из дома вышла мама и позвала:
– Девочки, если поможете продать камешки, успеете с папой на рыбалку!
Сёстры синхронно подскочили, покидали морковку в общую кучу и ринулись выполнять поручение. У каждой была своя причина ехать с отцом на канал: Алсу давно и безнадёжно влюбилась в Ваню – сына папиного компаньона по рыбной ловле. Инна собирала бычков для любимой кошки, только Марина действительно ловила рыбу. В этом году она обзавелась даже собственной удочкой.
Сложив расписанную гальку в несколько корзинок, девочки побрели за мамой на пляж. Счастливчик увидел своих женщин ещё издали. Зацепил трос катера и кинулся навстречу жене. Не стесняясь посторонних глаз, обнял и впился в её в губы долгим сочным поцелуем.
Завистливые взгляды подзадоривали его, он прекрасно видел какое впечатление производит Татьяна на окружающих. И вроде бы не красавица: пожалуй, нос несколько длинноват, а брови широкие, губы по современным меркам недостаточно пухлые. Но в ней действительно было какое-то неуловимое волшебство. Оно притягивало, завораживало и заставляло восхищаться всех, кто попадал под воздействие её обаяния.
Счастливчик говорил, что Татьяна похожа на мать – наполовину гречанку, но Марина никогда не видела бабушку и представляла, что мама песчаная принцесса, и её родословная берёт начало от джиннов. Историю знакомства родителей она знала наизусть. Иногда в ней менялись детали, кое-что она подкорректировала в угоду собственной фантазии, но основа была постоянной. Отец буквально похитил маму, влюбившись в неё с первого взгляда. В это охотно верилось, смотреть повторно не было необходимости.
Татьяна приехала с родителями в Штормовое, едва отпраздновав совершеннолетие. Уже на следующий день её увидел молодой кудрявый спасатель на вышке, и настоял на необходимости спасения его самого от неземной красоты. Отношения развивались стремительно. Через день он признался Татьяне в любви. Согласие стать его женой получил уже через неделю. Родители естественно впали в неистовство и отговаривали дочку от поспешного замужества, угрожая изгнанием из семьи и забвением. Татьяна выбрала Счастливчика, а родители вернулись в Казахстан, откуда собственно и приехали. А она осталась в Штормовом, поселились в доме Александра, тогда ещё была жива его мама, и почти сразу забеременела.
Марина смутно помнила бабушку, которая скончалась, едва ей исполнилось три года. Казалось, что их семья всегда состояла из родителей и сестёр. Только Алсу застала то безмятежное время, когда она была единственной любимой дочкой и даже, пусть и недолго, – любимой внучкой. Родители до сих пор не простили своевольную Татьяну, хотя она регулярно слала им письма и фотографии внучек.
Марина бродила вдоль кромки прибоя, размахивая корзинкой и периодически выкрикивая заученные фразы:
– Сувениры на память о Чёрном море! Всем родственникам и друзьям. Недорого, почти даром. Ручная работа!
Алсу шла молча, чуть позади, но как только активизировались привлечённые рекламой покупатели, догоняла Марину и предлагала поделки из своей корзинки. С каждым годом такая торговля становилась для неё всё более мучительной. Она стыдилась всучивать ракушки отдыхающим, не желала выглядеть назойливой лавочницей.
Татьяна не выкрикивала рекламные лозунги, шла по песку и тихо и ненавязчиво предлагала свои изделия. Слова были те же, что произносила Марина, но выглядело это совсем иначе, мягко, почти грациозно. Будто она делает одолжение тем, что предлагает посмотреть на подлинное искусство.