Большую часть нехитрых изделий покупали местные отдыхающие, а если вдруг оставались лишние украшения, Татьяна возила их в Анапу, где продавала Карапету, держащему палатку на центральном пляже. Ситуативный партнёр по ракушечному бизнесу уже несколько лет настаивал на том, что пора бы Юдиным расширить производство, закупать ракушки у оптовиков и мастерить любимые всеми отдыхающими побрякушки в больших объёмах. Татьяна каждый раз весело отмахивалась. Не желала мастерить даже простенькие поделки из ракушек, выловленных не в Чёрном море. Она разрисовывала только местную гальку, украшая плоские камушки самыми ходовыми надписями: «Любимой девушке», «Любимой маме», и всем остальным горячо любимым родственникам.
Уже в начале мая приезжали первые отдыхающие и начиналась весёлая жизнь. Почти полгода во дворе Юдиных толклись незнакомые люди, играла музыка, а за домом прямо перед клубничными грядками сушились бесконечные полотенца и купальники всех расцветок. Домик пустел только к концу сентября. Иногда появлялись жаждущие подышать морским воздухом в ноябре, но обычно к середине осени «скворечники» сиротели, жизнь на побережье приостанавливалась до возвращения перелётных отдыхающих в следующем сезоне.
С окончанием курортного сезона приходила тишина, которую не переносил Счастливчик. В эти дни он гораздо чаще замыкался в гараже и использовал по назначению накопленные за лето ореховые перегородки. Частенько ночевал прямо в зачехлённом катере, в компании гитары и ненавистного соседа Фёдора, соперничество с которым прекращалось только после отъезда последнего курортника. Сосед жил один и на приезжих охотился прицельно. Семейных не привечал, отбирал женщин, в глазах которых горело желание покуролесить и завести курортный роман.
Зимой между соседями завязывалось временное приятельство, исход которого каждый раз выглядел одинаково – шумная ссора по поводу забора, разделяющего их территории. Фёдор, зажатый с двух сторон чужими участками, не имел возможности двигать границу своих владений, как ему заблагорассудится, эта несправедливость выводила его из себя и прорывалась скандалом с тем, кто проделывал этот фокус регулярно. Счастливчик троекратно плевал в сторону соседа, яростно лупил по деревянным доскам и обновлял что-то во дворе, дабы позлить Фёдора ещё больше: сооружал новый мангал, подвешивал гамак или ставил широкие новомодные качели.
Вне курортного сезона Юдины не работали, просаживали заработанные за лето деньги, иногда их едва хватало до весны, но чаще безрадостные дни наступали раньше. Рацион заметно оскудевал, а если Счастливчик умудрялся необдуманно растратить летний капитал, то накапливались долги за коммуналку, и девочки оставались без обновок. А росли они быстро, смена гардероба требовалась постоянно.
Осенью сёстры бродили по пляжу в поисках ракушек и подходящей гальки, но без энтузиазма, редко, когда мастерили что-то до начала весны. Алсу погружалась в учёбу, а Марина и Инна пока ещё бездельничали, хотя читать и писать Татьяна их научила самостоятельно без сидения над учебниками. Азы алфавита математики в их семье постигались рисованием на песке.
В октябре Счастливчик прятал в гараже любимый катер, сдувал «банан» и начинал маяться от скуки. Оживлялся в сезон ловли лиманных креветок. Забивал ими большой морозильник в кладовке и снова принимался хандрить. Первые вылазки в гараж он прикрывал необходимостью протереть пыль с «Афалины», но в начале декабря уже не таясь запускал чудо-аппарат. Иногда дегустация настойки на ореховых перегородках заканчивалась вполне прилично и без последствий. Счастливчик либо засыпал прямо в гараже, либо приползал под покровом ночи в супружескую постель. Татьяна молча вздыхала, раздевала бесчувственное тело мужа и укладывала спать. Бывало, эмоциональная натура Александра требовала праздника, тогда он будил всю семью и устраивал концерт. Играл на гитаре, кружил жену на кухне и позволял дочкам его оседлать, изображая ретивого скакуна. Несколько раз он заваливался в гости к соседу и, уже в зависимости от настроения Фёдора, случалась либо драка, либо продолжение банкета.
Весной Счастливчик превращался в деятельный торнадо. Покрывал самогонный аппарат матом и чехлом. Костерил всех пьянчуг, по неосторожности заявлявшихся за порцией настойки. Доставал инструменты и принимался за подготовку участка и «скворечника» к новому курортному сезону.
Так Юдины и жили: играючи, весело, наслаждаясь летним солнцем и переживая скучную зиму, как вынужденное явление. Легко зарабатывали и так же легко тратили деньги.