Поднималась по лестнице степенно, изысканно придерживая край юбки вечернего наряда.
– А уж я-то! – продолжая сохранять строгое выражение лица, воскликнула она. – Единственная дочь…
– Приемная дочь, – поправила я ее, с трудом сдерживая улыбку.
– И где ваше воспитание, госпожа Анастасия?
– Наверное, оставила в департаменте! – хмыкнула я, подходя к матушке и с радостью позволяя себя обнять. – Я скучала, матушка.
– И именно поэтому мне пришлось отправить тебе приглашение на ужин, – отстранив меня, чтобы заглянуть в глаза, укоризненно произнесла она. – Две декады… Я забуду, как ты выглядишь!
– Много дел, – вздохнула я. Не то чтобы сожалея – свою службу я любила, но не скрывая усталости. – Оперативников всегда не хватало.
– Тебе уже не раз предлагали должность старшего следователя, – возразила она.
Еще один разговор из тех, что повторялся едва ли не дословно.
– И я уже не раз отказывалась, – продолжила я традицию. – Кто он?
– Достойный молодой человек, – заверила она, пальцем поманив меня за собой.
Очередной ритуал… Все, что я могла – лишь смириться. Любовь требовала жертв…
На те немногие, в которых нуждалась матушка, я была готова пойти.
– Что ты видишь? – спросила она, когда мы подошли к большому зеркалу в холле.
– Себя, – невинно улыбнулась я.
– А я, – строго начала она, – весьма привлекательную барышню, которая способна стать достойным украшением любого приема.
– Вам не кажется, что она несколько похудела? – разглядывая собственное отражение, поинтересовалась я.
– У нее идеальная фигура, – пристраиваясь рядом, заметила матушка. – Красивые выразительные глаза, точеный носик, высокие скулы, приятные губы.
– Вы меня смущаете, Елизавета Николаевна, – улыбнулась я.
– Всего лишь констатирую факт, – ответила она. – Ты ведь именно так говоришь?
– От вас ничего не ускользнет, госпожа Волконская, – голосом Фариха произнесла я.
– Тебе – двадцать шесть. Самые прекрасные годы…
– У меня есть еще минимум четыре, прежде чем высший свет поставит на мне крест как на окончательно пропащей.
– Ты упускаешь свое время. – Теперь в ее интонациях можно было услышать горькие нотки.
– Матушка… – укоризненно протянула я. – Это уже из запрещенных приемов.
– Слишком умная ты у меня, – качнула она головой. – И волосы зря подстригла. Тебе очень идет короткая стрижка, но…
– Никаких «но», – приложила я палец к ее губам. – Нас ждут.
Вздохнув – аргумент был из тех, против которых не устоять, матушка бросила еще один взгляд в зеркало, теперь уже на себя, и первой направилась в сторону гостиной, из которой можно было выйти в сад.
– Слышала, у тебя новое дело? – спросила она, когда я догнала.
– Так быстро? – Удивляться не стоило. Матушка входила в тот узкий круг жителей Марикарда, который узнавал о происходящем в столице едва ли не раньше, чем соответствующие службы.
– Решение уже принято? – проигнорировала она мой вопрос.
– Матушка! – воскликнула я, напоминая о нашей договоренности. Пока дело не закрыто – никаких подробностей.
Потом они становились уже ни к чему.
– Это – политика, – посмотрев на меня, заметила она. – Нужно иметь опыт…
– Я – оперативный следователь, – поправила я ее. – Мое дело – полнота картины. Все остальное…
– Я беспокоюсь за тебя.
Наш разговор приобретал все более странную форму. Я говорила… Она говорила… Кто-то кого-то точно не слышал. Или не понимал, что было значительно хуже.
– Надеюсь, господину Соулу ничего не известно о вашем беспокойстве? – сделала я не очень лестное для себя предположение.
Фарих и матушка были не просто знакомы. Было у меня подозрение…
Единственным доказательством их возможной связи служило благосклонное отношение госпожи Волконской к мужчинам его возраста и типажа. Для следователя все равно, что ничего.
– Он тебя обижает? – резко остановилась матушка.
Увы, это тоже ничего не значило. Всего лишь ее желание защитить меня, подкрепленное возможностью это сделать.
– У тебя новый браслет? – сбила я ее с мысли. Перехватив за запястье, подняла руку, чтобы рассмотреть внимательнее. – Неплохой подбор камней, идеально вписанная магическая составляющая. Работал мастер. Подарок? – подняла я на нее взгляд.
Матушка предпочитала сапфиры, которые великолепно подходили к ее наполненным синевой глазам. Я – изумруды. И тоже небезосновательно.
Вместо ответа она приподняла брови…
– У него есть вкус, – улыбнулась я. – Познакомишь?
Повела головой и… неожиданно для меня кивнула.