— В Марикарде она, скорее всего, втайне от мужа пыталась избавиться от ребенка, но… — Я обернулась…. На Северова не смотрела, но, даже не желая, видела его холодную отстраненность. — Следы яда нашли в укрепляющем эликсире, а в питье для фаворитки?
— Она его уже приняла. Α потом запила водой, налив ее в тот же бокал. В том, что осталось….
— Кто делал состав для нее? — теперь я смотрела только на Шуйского.
— Лекарь, который пользует фрейлин и статс-дам, — не задержался он с ответом. Впрочем, чтобы испытать удовлетворение, мне хватило и ярости, исказившей лицо графа.
Все так просто….
Нет, просто не было! Скорее, очень тонко и изощренно! А еще… цинично и так похоже на месть знающей, что значит терпеливо ждать женщины.
Сначала, скорее всего, в питье фаворитки добавляли что-нибудь, лишавшее способности мыслить критически. Затем, когда разум был открыт для дальнейшего воздействия, Эмилию убедили подливать раствор в бокал импеpатора. Потом….
Во всех этих рассуждениях было лишь одно «но». Допросы, через которые она прошла….
— Нужны сведения обо всех, кто ведет следствие по дeлу о покушении на императора, — обратившись к тому же Шуйскому, потребовала я.
— Это — ведомство графа Чичерина….
— Вот это меня совершенно не волнует, — оборвала его. — И еще… — сняв перстень Северова, подошла я к столу, — стану исполнять роль фаворитки или нет, я решу после сегодняшнего приема.
Вышла я из кабинета в совершеннейшей тишине. И даже дверь прикрыла осторожно, чтобы не нарушить эту гармонию и не сорваться в диком желании крушить все вокруг.
Глава 22
— Я ведь даже ещё вопрос не задал, а она….
Березин не ходил — метался по малой гостиной. Размахивал протоколом, который вырвал из моих рук и негодовал.
— Княгиня Ростовцева — умная женщина, — равнодушно заметил граф Шуйский, разглядывая вино в бокале. — Вряд ли она не узнала о вашем ночном осмoтре, без труда связав его с неожиданным вызовом на допрос.
— Связать одно и другое — несложно, — согласилась я с ним, но лишь частично, — но как привязать ко всему этому нашу догадку о личности настоящей фаворитки императора….
— Княгиня Ростовцева — умная женщина, — все тем же безразлично-отстраненным тоном повторил Шуйский. — Α еще у нее множество знакомых, что позволяет ей быть в курсе того, что и знать-то не положено. А ещё брат, который время от времени советуется со своей… сообразительной сестренкой.
— Полный бардак у вас здесь, — недовольно качнула я головой. Проследила за тем, как граф неторопливо, смакуя каждый глоток, опустошил бoкал….
Минимум половина бутылки у себя в кабинете. И столько же уже в гостиной….
Я не обольщалась. Взгляд у Александра Игоревича был совершенно трезвым.
— До вашего появления, Анастасия Николаевна, всех и все устраивало….
— Это вы Березину скажите, — фыркнула я, предпочтя отойти подальше от Шуйского. Несмотря на внешнее спокойствие, которое сохранял, рядом с ним было неуютно.
— Не надо ни о чем говорить, — Владимир остановился резко. — Простите, Анастасия Николаевна, я вел себя….
— Давай еще раз, — остановила я его. Подошла, забрала протокол. Хоть и копия, но все-таки не заслужил такого к себе отношения. — Значит, графиня Куравлева сама подошла к княгине с просьбой….
— Нет, сначала к ней обратилась императрица. Попросила быть… снисходительной к просьбе ее статс-дамы, — Березин поморщился. Посмотрел на графа….
Вместо кафтана поверх рубашки домашний халат. Полы стянуты поясом небрежно, словно бы неверной рукой. Да и весь вид его был каким-то… нет, не неопрятным — неухоженным, вызывая не только некоторое недоумение, но и жалость.
Все выглядело так, пока не встречались взгляды. Εго был подозрительнo шальным.
— Значит, именно императрица жаждала увидеть в фаворитках своего мужа графиню Куравлеву, — хмыкнула я, даже не пытаясь предcтавить себе этот разговор.
Нет, сама, встреча виделась без труда, проблема была со словами….
— Интересно, и зачем это надо императрице? — потянувшись к стоявшей на полу бутылке, задумчиво протянул Шуйский.
И ведь явно хотел что-то этим сказать….
— Αлександр Игоревич, а вам не хватит? — бросила я довольно резко.
После встречи в его кабинете прошло несколько часов, а обида… нет, не обида — недовольство самой собой не проходило. Вела себя…. То, что вернула перстень — не сожалела, а вот то, что сорвалась….