Я сказал:
— Будь спокойна, божья голубица. В раю жить будешь. Рядом с ангелами небесными парить. Не волнуй душу свою. Ты совершила для России столько, сколько никому не было и не будет более дано. Это благодаря тебе Захарьины-Романовы триста лет будут управлять Русской землей. А страна наша станет великой державою и раскинется от Востока до Запада, от океана до океана, от Севера до Юга. И память о тебе жива будет в веках… Вечно в народе будут оплакивать судьбу твою и возносить доброту и милосердие твое.
— А я ни о чем не жалею, батюшка. Вот только сына потеряла когда-то. Так, видно, Богу было угодно…И судьба моя не была несчастной. Я мужа любила и Богу поклонялась, добро творила…Только очень короткой она была, судьба-то.
— Ну и не жалей, матушка…
— Мало я успела…
— Более твоего никто бы не успел, — сказал я. — Такой, как ты, не было и не будет никогда.
Её рука слабо сжала мою ладонь. На бледном лице родилась слабая улыбка. — Иди, батюшка, Геннадий. Скажи Меланье, чтобы дала воды. Иди с богом. Пусть накормят тебя там. Скажи, я велела. Прощай, поди.
Я последний раз взглянул на это прекрасное лицо, искаженное страданием, и повернул к выходу. Что-то делалось со мной в эти мгновения, хоть я и никогда не считал себя сентиментальным человеком.
— Здрава буди, матушка-царица, — сказал я, — не тужи ни о чем и не говори «прощай».
— Нет уж, видно, прощай, батюшка, — молвила она слабым голосом.
Я вышел.
— Воды просит, — обратился я в прихожей к придворной боярыне Меланье. — Поторопись!
У входа блаженный Геннадий замешкался, одевая драный зипун, и увидел из-за колонны, как явился из темноты некто в черном. Мрачная фигура в рясе до пят скользнула к Меланье. Монах протянул руку и бросил что-то из рукава в серебряную чашу с водой, которую готовила боярыня. Фигура исчезла так же незаметно, как и явилась, растворилась в темном углу. Меланья молча взяла чашу и пошла к спальне царицы.
Я ни о чем не думал. Я забыл о компьютерной программе игры, забыл о законе причинности, я не помнил ничего в это мгновение.
Ноги мои сделали три быстрых прыжка, и я схватил Меланью за руку.
— Что ты творишь, подлая? — закричал я, заметил боковым зрением, как из темного угла метнулась ко мне зловещая фигура в рясе, и ощутил удар в грудь, слева, где сердце…
Все погасло.
Глаза мои открылись. Я увидел стены в интернет-кафе «Виртуал-экстрим», полки с книгами. Распалась цепь времен. Пять сотен лет миновали в одно мгновение ока.
Я сидел на операционной постели и несколько секунд озирался вокруг, ничего не соображая. Потом я спустил ноги на пол, нащупал свои ботинки, сунул в них ноги и нетвердо покачался на пятках. Окружающая действительность медленно обретала реальные очертания. Стрела времени уже изменила свой полет.
Я увидел перед собой озабоченное лицо Матвея.
— Ну ты, типа, в форме? — спросил он.
— Типа, да, — сказал я, — но еще, типа, не очень. Но я знаю, что проиграл. Зато мне понятно теперь, что случилось с Лехой Васильевым. Я угадал, какой эпизод он выбрал в игре и кого спасал.
— Я тоже угадал, — сказал Матвей. — Я перед тем, как тебя туда засунуть, снизил в четыре раза напряженность поля… На всякий случай.
— Может быть, и не зря, — сказал я. — Уж очень сложный там мир, даже посложней нашего, только без компьютеров.
— Ну не только, — возразил Матвей. — Там много чего еще нет… Атомной бомбы, например. Хорош был бы Иван с атомной бомбой…
— Только люди, представь, все те же, — сказал я.
— Что удивительно, — согласился Матвей.
Я потряс головой, отгоняя видения.
— Не мешало бы кофейку по этому случаю… Надо очухаться.
— Пойдем, найдем, — ответил Матвей. — А можно чего-нибудь и покрепче.
Перед моим мысленным взором стоял прекрасный скорбный лик Анастасии. И никуда не уходил. Сердце все еще стучало неровно. Там щемило…
— И все-таки я еще раз убедился, что время и эмоция взаимосвязанные параметры. Только никому еще не удалось установить, какова эта связь, — сказал я, когда мы подходили уже к стойке бара.
— Время — деньги, — хмыкнул Матвей. — Время, которое у нас есть, это — деньги, которых у нас нет. Вот тебе и связь. Давно установлена.
— Плохо шутишь, — сказал я. — Не остроумно.
— Как умею, — ответил он.
— И все же есть способ путешествовать во времени и не нарушать законов причинности, — добавил я, беря в руки бокал с коньяком.
— Ну конечно, нет ничего проще. Надо путешествовать только в компьютерном виртуальном времени, — сказал Матвей.