Чувственной тоске не помешала даже тема разговора — мы пылко обнялись, а губы сковал глубокий поцелуй.
Настя поёрзала на стуле и пытливо уставилась. Мне легко удалось представить эти чудные глаза — изумрудные, с рельефными тенями и желтым неровным ободком вокруг зрачка.
— Вот скажи, кто твой отец? — начал я.
— Папа?
— Да. Кем работает, что делает?
— Бизнесмен. У него много дел. Мы не так чтобы хорошо общаемся и видимся редко.
Я покивал.
— Быков Валерий Михайлович, верно?
— Хи-хи, мне уже интересно к чему ты ведёшь.
— Ты, главное, чай не забывай пить, — ухмыльнулся я.
— Угу! — отозвалась она и принялась дуть в кружку.
— Настя, ты в курсе того, как твой папа получил бизнес и имущество?
Это её озадачило. Пожав плечами, она говорит:
— Я не спрашивала. Наверное просто открыл бизнес и вот.
Прочистив горло, я приступил к непростой теме:
— Твой отец, как и многие другие живые владельцы крупного бизнеса — это выходцы из криминальной среды. Мафиозники. Бандиты. Не все из них прям убийцы и прочее, но у нас в стране, в постимперское время, было попросту невозможно вести дело без связей с криминалом. Но, если честно, Валерий Быков никогда и не был стеснительным и сговорчивым. Наоборот — всегда на передовой. В Елогорске все о нём слышали, а кто и имели знакомство. Обычно не самое приятное.
Повисла тишина. Настя заметно напряглась.
— Я это говорю не для того, чтобы обсуждать личность твоего отца, а чтобы объяснить как оказался тут, в лагере и почему мне затруднительно вернуться в город.
Мы снова немного помолчали. Настя замерла как птичка в клетке.
— Однажды, мы с моим бывшим другом и однокурсником решили тоже создать свой бизнес. Ничего необычного — мелкая точка продажи техники и аксессуаров. В силу неопытности, наши дела довольно быстро стали не очень. Мы дважды занимали деньги у мафии — первый раз на открытие, а второй на поддержание. Сумма, в итоге, вышла очень большой. В тот самый момент, когда я ломал голову, как теперь быть, бывший друг изловчился и весь долг оказался на мне. Оказалось, что он изначально подстелил себе соломку, выступая как переговорщик и товарищ, но не как полноценный партнёр. Всё было зарегистрировано на меня. И долг, соответственно, повесили только на меня. Начались угрозы. Из-за одной особо эффектной мать получила обширный инсульт и попала в больницу. Врачи были настроены скептически, а мне уже вполне серьёзно грозила расправа — подбодрить, чтобы быстрее деньги собирал. И тогда мне помогли спрятаться здесь. Вот уже три года я работаю и живу в лагере. Запертый на неопределённое время.
Сам не знаю зачем рассказываю это Насте. Просто хочется. Вернее, мне не хочется, чтобы она подумала, что я всего лишь играл с ней или использовал. Что есть уважительная причина, почему я не могу поехать в город.
— Саш, получается ты занял деньги у моего папы? — проговорила она дрожащим голосом.
— Не лично у него, но у его коллег, скажем.
Она подумала немного.
— Так может я его попрошу простить тебя?
Я неверяще посмотрел в озарившееся лицо девушки.
— Святая ты простота. И как же ты объяснишь, отчего такая забота ко мне?
— Скажу, что ты мой друг.
— Ага.
— Да, а что? Мы заобщались в лагере, ты был вожатым. Так и скажу.
— И рассказал тебе всё, — с напускной серьёзностью добавил я.
— Ну да, — с обидой посмотрел она. — Чего ты?
— Насть, если даже он не догадается, что я посмел покуситься на его обожаемую дочку, то через десять минут, дождавшись пока ты закончишь и пообещав разобраться, позвонит кому надо и за мной выедут. А потом всё. Сначала изобьют, помучают часа два, а потом убьют. И тут неподалёку закопают. Ты этого хочешь?
— Ты дурак что ли?! — воскликнула она и тут же расплакалась.
— Дурак. Ещё какой. Полный, набитый и круглый. Но я влез в эти дебри уже так далеко, что назад не поверну.
Она посмотрела сначала на мои руки, коими я сжал её ладони, а потом на меня.
— Это ты к чему?
— Я поеду в город. Уже три года прошло. Я не хочу и не могу больше. Мир меняется. Когда я только уезжал — интернета толком не было, а теперь все просто утонули в соцсетях и мировой бездне. Может быть и мафия стала чуточку слабее и не такой бдительной.
— То есть ты не… в смысле ты это всё говорил не чтобы… — большими глазами уставилась она. — С-саша, а вдруг они…
— И пусть.
— Но…
— Сейчас мне всё равно. Мы просто будем осторожны. Главное не светиться слишком сильно.