Анатоль. Нет, какой ты, право, непроницательный! — Не бывает разве торжественных настроений души, которые со всей этой грязью, окружающей нас извне, не имеют ничего общего?
Макс. Стало быть — ты открыл доселe тебе неизвестный уголок в мире ощущений — не так ли? Как будто бы она что-нибудь смыслит в этом!
Анатоль. Ты плохо угадываешь… я праздную просто… конец!
Макс. Ах!
Анатоль. Это — прощальный ужин!
Макс. Ну — а я то в таком случае здесь причем?
Анатоль. Ты должен закрыть глаза нашей любви!
Макс. Пожалуйста, оставь безвкусные сравнения!
Анатоль. Я откладываю этот ужин уже восемь дней.
Макс. У тебя будет, по крайней мере, хороший аппетит сегодня…
Анатоль. То есть… мы ужинали каждый вечер вместе… эти восемь дней, но я не находил слова… настоящего! Я не решался… ты не можешь себе представить, как все это дергает нервы!
Макс. Зачем же я тебе, наконец?! Должен я подсказать тебе это слово?
Анатоль. Ты должен присутствовать на всякий случай — ты должен помочь мне, когда это будет необходимо — ты должен смягчить — успокоить — заставить понять.
Макс. Не можешь ли ты прежде сообщить мне зачем все это должно произойти?
Анатоль. С удовольствием!.. Потому что мнe с ней скучно!
Макс. Тебя, стало быть, занимает другая?
Анатоль. Да!..
Макс. Так… так!..
Анатоль. И что это за женщина!
Макс. Тип?
Анатоль. Ни мало!.. Нечто новое — нечто единственное!
Макс. Ну, да… О типе говорят уже всегда к концу.
Анатоль. Представь себе девушку — как бы тебe сказать… три четверти такта.
Макс. Ты все же еще под впечатлением балета!
Анатоль. Да… Я, однако, ничем не могу помочь тебе… она напоминает мне нечто вроде модного венского вальса — сентиментальное веселье… улыбающаяся, лукавая грусть такова ее сущность… Маленькая, милая, белокурая головка, знаешь… так… ну, это трудно описать… тебе становится тепло у ней, ты чувствуешь себя удовлетворенным… Когда я приношу ей букет фиалок — у нее набегает слезка на глаза…
Макс. А ты попробуй поднести ей браслет.
Анатоль. О, голубчик — это сюда не годится — ты заблуждаешься — поверь… С нею я и не ужинал бы здесь… В ее вкусе — трактирчики предместья, простенькие — с безвкусными обоями, с парою мелких чиновников за соседним столиком. Последнее время я проводил с нею вечера в таких трактирчиках.
Макс. Как? Ты ведь только что сказал, что ты проводил вечера с Анни.
Анатоль. Да, и это тоже верно. Последнюю неделю мне приходилось ужинать каждый день два раза: с одною, чтобы ее увлечь — с другой, чтобы от нее отделаться… К сожалению мне еще не удалось ни то, ни другое…
Макс. Знаешь что? Сведи-ка как-нибудь Анни в подобного рода кабачок, а новую с белокурой головкой к Захеру… Быть может тогда дело пойдет на лад!
Анатоль. Ты не понимаешь сути дела, так как ты не знаешь еще моего нового увлечения. Она — сама скромность! — О, поверь — это девица — посмотрел бы ты, что она делает, когда я хочу заказать вино подороже…
Макс. Слезка на глазах — не так ли?
Анатоль. Она не соглашается ни под каким видом!..
Макс. Значит, ты пьешь дешевенькое винцо последнее время?
Анатоль. Да… — с десяти часов — потом — разумеется, шампанское… Такова жизнь!
Макс. Ну… прости однако… жизнь не такова!
Анатоль. Представь себе только этот контраст! Что же меня касается, то я им сыт по горло! Это опять один из тех случаев, которые говорят мне, что в основе я чрезвычайно честная натура.
Макс. Так!.. Ах подумаешь!
Анатоль. Я не могу дальше вести эту двойную игру. Я теряю всякое уважение к себе!..
Макс. Послушай, Анатоль! — Ведь пред тобою я, я… Предо мной право же не стоит разыгрывать комедию!
Анатоль. Отчего же — раз ты кстати здесь… Однако, серьезно… Я не могу притворяться любящим, когда я ничего больше не ощущаю!
Макс. Ты притворяешься только там, где ты еще что-нибудь чувствуешь…
Анатоль. Я это прямо так и сказал Анни — сейчас же, в самом начале знакомства… когда мы клялись друг другу в вечной любви: знаешь, дорогая Анни, кто из нас в один прекрасный день почувствует, что дело идет к концу — тот скажет это другому прямо…