Макс. Ах, это было в тот момент, когда вы клялись друг другу в вечной любви… Это прекрасно!
Анатоль. Я ей часто повторял: — мы не имеем ни малейших обязательств друг перед другом — мы свободны! Мы спокойно разойдемся, когда наше время пройдет — только никакого обмана — обман мне противен!..
Макс. Ну, в таком случае все пойдет как по маслу — сегодня!
Анатоль. Увы!.. теперь, когда я это должен произнести— я не доверяю себе… ведь это принесет ей страдания… Я не могу выносить слез. — В конце концов, я вновь влюблюсь в нее, когда она заплачет — а тогда ведь я обману другую!
Макс. Нет, нет — только никакого обмана — обман мне противен!
Анатоль. В твоем присутствии все сойдет непринужденнее!.. От тебя веет холодом, здоровьем, весельем, от которого замерзнет сентиментальное настроение, связанное с разлукой!.. Перед тобой не плачут!..
Макс. Ну — я, словом, на всякий случай — это, значит, все, чем я могу служить тебе… Но только не говорить с ней… только не это… это было бы против моего убеждения… ты слишком добрый малый…
Анатоль. Слушай, дорогой Макс — до некоторой степени ты мог бы все же, пожалуй даже… ты мог бы сказать ей, что она во мне не Бог знает что теряет.
Макс. Ну — это, пожалуй, можно будет.
Анатоль. Что она найдет сотню других — и лучше, и богаче.
Макс. И умнее.
Анатоль. Нет, прошу тебя, без преувеличений — (лакей открывает дверь. Анни входит в накидке и в белом боа; у нее в руках желтые перчатки; — широкополая шляпа приколота небрежно).
Анни. Здравствуйте!
Анатоль. Здравствуй, Анни!.. Извини.
Анни. Ну, можно ли на тебя положиться! (Сбрасывает накидку) — я вышла — смотрю во все стороны — направо — налево — никого.
Анатоль. Тебе, к счастью, недалеко, всего через улицу!
Анни. Нужно все же держать свое слово! — Добрый вечер, Макс! (Анатолю) — Пожалуй — ты мог бы велеть подавать…
Анатоль. (Обнимает ее). Ты без корсета?
Анни. Что мне наряжаться в grande toilette для тебя? — Извини.
Анатоль. Для меня сойдет — но ты должна просить извинения у Макса!
Анни. Вот еще. — Это его наверное ничуть не стесняет, к тому же он не ревнив!.. Теперь… теперь… есть — (лакей стучит). Войдите! — Сегодня он стучит — обыкновенно ему это не приходит в голову (лакей входит).
Анатоль. Подавай! (Лакей уходит).
Анни. Ты не был сегодня на представлении?
Анатоль. Нет — мне нужно было…
Анни. Немного потерял! — Сегодня все было так сонно!..
Макс. Какая опера шла сегодня?
Анни. Не знаю… (Все садятся к столу). Я пришла в свою уборную — потом на сцену — ни о чем не думая… ни о чем!.. Впрочем, у меня есть что сообщить тебе, Анатоль.
Анатоль. Да, дитя мое? — И что-нибудь очень важное?
Анни. Да, сравнительно!.. Это, быть может, поразит тебя… (лакей подает).
Анатоль. Мне в самом деле интересно… я в свою очередь…
Анни. Ну… погоди немного… это не касается…
Анатоль. (Лакею) ступай… мы позвоним! (лакей уходит) Итак…
Анни. Да, мой милый Анатоль… это поразит тебя… а впрочем почему! Это вовсе не должно поразить тебя…
Макс. Вы получили прибавку жалованья?
Анатоль. Не перебивай ты ее…
Анни. Неправда ли дорогой Анатоль… Скажи — это остэндские или… другие какие…
Анатоль. Теперь она говорит об устрицах! Это остэндские!
Анни. Я так и думала… я обожаю устрицы. Это ведь… единственное блюдо, которое можно есть ежедневно.
Макс. Можно?! — Должно бы! — Должно!
Анни. Неправда ли? Я ведь и сказала.
Анатоль. Ты хотела сообщить мне что-то очень важное?
Анни. Да… Важно то оно во всяком случае — даже очень! — Припоминаешь ли ты одно условие?
Анатоль. Какое? — Не могу же я знать, что ты имеешь в виду!
Макс. Он совершенно прав!
Анни. Ну, я имею в виду следующее… Погоди как оно было только — Анни, сказал ты… мы никогда не будем обманывать себя…
Анатоль. Да… Да… ну!
Анни. Никогда не обманывать!.. Лучше сейчас говорить всю правду…
Анатоль. Да… я думаю…