Анни. Но если это уже слишком поздно?
Анатоль. Что ты говоришь?
Анни. О — еще не поздно! — Я говорю тебе во время — как раз во время… Завтра было бы, может быть, уже слишком поздно!
Анатоль. Ты одурела, Анни?!
Макс. Почему?
Анни. Анатоль, ты должен есть свои устрицы… иначе я ничего не скажу… ничего!
Анатоль. Что это значит? — «ты должен»!
Анни. Есть!
Анатоль. Ты должна говорить… я не переношу подобного рода шуток!
Анни. Помнишь — мы же условились, что мы должны сказать совсем спокойно, — если дело дойдет до того… а теперь дело именно подходит к тому.
Анатоль. То есть?
Анни. То есть: что я сегодня, к сожалению, в последний раз ужинаю с тобою.
Анатоль. Будь любезна — объяснись яснее…
Анни. Между нами все кончено — нужно покончить…
Анатоль. Да… скажи.
Макс. Вот прекрасно!
Анни. Что вы видите в этом прекрасного? — Ну, прекрасно или нет— но это так!
Анатоль. Мое дорогое дитя — я все еще не совсем понял… Тебе, вероятно, сделано предложение?…
Анни. Ах, если бы это было так! — Это не было бы достаточным основанием дать тебе отставку.
Анатоль. Дать отставку!?
Анни. Ну, пора раскрыть карты. — Я влюблена, Анатоль— безумно влюблена.
Анатоль. Можно узнать — в кого?
Анни. Скажите, Макс — чего Вы собственно смеетесь?
Макс. Это слишком весело!
Анатоль. Оставь его в покое… Нам нужно объясниться друг с другом, Анни! — За тобой объяснение…
Анни. Ну — ведь я же даю его тебе… Я влюблена в другого — и говорю это тебе прямо — потому что между нами было такое yсловиe…
Анатоль. Да… но, черт побери — в кого?
Анни. Только, милый друг — ты не смеешь грубить!
Анатоль. Я требую… решительно…
Анни. Прошу вас, Макс, позвоните — я так голодна!
Анатоль. Еще не хватало! — У нее аппетит! Аппетит во время такого объяснения!
Макс(Анатолю). Она ведь ужинает сегодня в первый раз! (Лакей входит).
Анатоль. Что тебе?
Лакей. Изволили звонить!
Макс. Подавай дальше! (Лакей уходит).
Анни. Знаете, господа… Катилини уезжает в Германию… это дело решенное…
Макс. Да… и ее так просто отпускают?
Анни. Ну… так просто — этого собственно нельзя сказать.
Анатоль(поднимается и ходит по комнате взад и вперед). Где вино? — Эй!.. Иван! Ты спишь, сегодня, кажется!
Лакей. Пожалуйте — вино…
Анатоль. Я не о том, которое на столе — можешь это понять! Я о шампанском!.. Ты знаешь, что я его пью с самого начала. (Лакей уходит).
Анатоль. Я прошу, наконец, объяснения!
Анни. Вам, мужчинам, нельзя ни в чем верить, ни в чем — абсолютно ни на столько! Когда я подумаю, как хорошо ты мне все это развивал: когда мы почувствуем, что дело идет к концу — мы скажем об этом друг другу и разойдемся с миром.
Анатоль. Скажешь ты мне наконец…
Анни. И вот теперь твое «с миром!»
Анатоль. Но, дитя мое, ты ведь понимаешь же, что меня интересует — кто…
Анни(пьет медленными глотками вино). А…
Анатоль. Пей… пей же!
Анни. Долго ты еще будешь…
Анатоль. Ты пьешь обыкновенно сразу.
Анни. Но, дорогой Анатоль — ведь я должна распроститься теперь и с бордосским — кто знает на сколько времени!..
Анатоль. К черту, еще раз! — Что ты там за чепуху еще плетешь!..
Анни. Теперь ведь не будет уже ни бордосского… ни устриц… ни шампанского! (Лакей приносит следующее блюдо)… ни филе с трюфелями! — Все это теперь прошло!
Макс. Господи Боже — какой у вас сентиментальный желудок! (Лакей подает). — Позвольте вам положить.
Анни. Благодарю вас! Довольно.
Анатоль (закуривает папиросу).
Макс. Ты не ешь больше?
Анатоль. Пока нет! (Лакей уходит). Итак, теперь еще раз повторяю: я хотел бы знать, кто этот счастливец!
Анни. А если я назову имя — ведь от этого ты не узнаешь больше.
Анатоль. Ну, какого сорта этот человек? Как ты с ним познакомилась? Как он выглядит?